Как канонизировали российского солдата


Любовь Васильевна Родионова едва не стала матерью святого. В последний момент православная церковь отложила канонизацию ее сына. Паломников в поселке Курилово от этого меньше не стало.

- Мы проповедуем, что Женя Родионов жив, - сказал корреспонденту "Известий" иерей Константин Татаринцев, - и все видит.

Чудеса

Джон сидел на краю облака, свесив ноги, и наблюдал за происходящим на земле. А на земле был крестный ход. Женщины в косынках и бородатые мужчины шли по проселочной дороге, вздымая башмаками пыль. Процессию возглавлял священник. Выйдя из поселка Курилово, крестный ход спустился в овраг, прошел мимо дач, вдоль поляны, где в прежние времена Джон жарил шашлыки, потом мимо пруда, где Джон ловил рыбу, - к сельскому кладбищу. К его, Джоновой, могиле. Люди несли в руках его, Джоновы, иконы. Он был изображен на иконах в камуфляже, в тельняшке, с крестиком на шее и с автоматом Калашникова на плече. Иконописцу особенно удались прицельная мушка, шомпол и набалдашник пламегасителя на стволе автомата. Подойдя к могиле, мужчины и женщины принялись креститься, достали из карманов специальные карточки с его, Джона, изображением и молитвой на обратной стороне. "О, пречудная новая отрасль святого воинства Русского, страстотерпче Христов воине Евгение!" Воин Евгений - это он, Женя Родионов, школьная кличка Джон. "Вдохновил ты Христолюбивое воинство и возвеселил Землю Русскую победою духа Православного над злобою сатанинскою безумных агарян". Агаряне - это те, кто казнил Джона. За то, что отказался принять мусульманскую веру. Чеченцы.

13 февраля 1996 года пограничники Евгений Родионов, Александр Железнов, Игорь Яковлев и Андрей Трусов несли службу на КРП - контрольно-ревизионный пункт на чечено-ингушской границе. Кто ездил в Чечню через Ингушетию, из аэропорта в станице Слепцовской, тот видел эту кирпичную будку. В тот день к будке подъехала "таблетка" - машина "скорой помощи". Из машины выскочили боевики и затолкали пограничников внутрь. Их держали в плену 100 дней. А потом убили. Джона убили последним. Он носил крестик на шее, и ему сказали: снимешь крест, примешь ислам - будешь жить. Не снял. Отрезали голову.

"Прославил Святую и Живоначальную Троицу, три месяца в муках нестерпимых пребывая, Креста не отрекася еси".

Когда священник взмахнул кадилом над его могилой, Джон хлопнул ладонью облако, на котором сидел, и пошел дождь. В небе появилась радуга. Женщины в косынках и бородатые мужчины показывали в небо и восклицали: "Явление!" Репортерша из церковной газеты записала в свой блокнот: "На небе возникло явление цвета российского флага".

В другой раз, когда люди пришли к его могиле на панихиду, Джон обмакнул палец в облако и нарисовал на небе - белым по голубому - четыре креста. "Чудо! Чудо!" - закричали люди и принялись щелкать фотоаппаратами.

А отец Константин сказал его матери: "Любовь Васильевна, нужно фиксировать все чудесные явления, связанные с Женей". Отец Константин Татаринцев - завсектором синодального отдела Московской патриархии по взаимодействию с вооруженными силами. Он дело говорит. Потому что без зафиксированных чудес Джона не причислят к лику святых. Не канонизируют. И вот какая ерунда получается: его иконы есть в 26 храмах России, да еще в Сербии и Черногории, где его называют святым Евгением Русским, - а он-то на самом деле еще не святой! Есть даже алтарные иконы, заглавные: вот Богоматерь с младенцем, а вот Джон с "калашниковым". Паломники на его могилу приходят, солдатские девушки под камушки записки кладут - "спаси и сохрани". А нет у Джона справки со штампом "святой". Такие справки выдает синодальная комиссия по канонизации. И этой комиссии нужны доказательства святости. И заверенные чудеса.

А чудес уже много. Вот в Горном Алтае в храме во имя святого мученика воина Евгения замироточила икона. А потом землетрясения начались. До сих пор трясет. Вот рапорт священника о чуде: "Видение было ясное, четкое и не вызывало страха. "Ты кто?" - спросил я. "Тот, о ком написана купленная тобой книга". Про Джона много книг написано. Брошюры про житие святого.

"Креста не отрекася еси, мать родимую не посрамил еси, усеченный в главу своею юною кровию грехи многих покрыл еси".

Крестик из коробочки

Мать у Джона замечательная. Сейчас собирается в Чечню. Повезет гуманитарный груз на горные погранзаставы. Квартира завалена коробками. В коробках носки, часы с надписью "Храни вас Бог", сухари, ботинки, гитары. Все это куплено за народные деньги. Вот извещение на перевод из Амурской области - 3000 рублей. Из Брестской области - 10 000 белорусских рублей (это 134 российских). Из Иркутска - 100 рублей. Британский капеллан дал 1000 рублей. Из храма Благовещения привезли спальные мешки. Они хранились в подвале храма и отсырели. Мать выносит спальные мешки на берег пруда, раскладывает их и сушит. До поездки нужно успеть просушить все.

Это будет ее двадцать восьмая поездка в Чечню. Джон ею гордится.

Первый раз она отправилась в Чечню в феврале 1996 года. Когда из погранотряда прислали телеграмму: "сочи". Что значит "самовольно оставил часть". То есть четверых захваченных в плен пограничников обвинили в дезертирстве. Хотя в общем-то были очевидцы произошедшего.

Из письма патриарху Алексию Второму. "Ваше Святейшество! Пишет Вам солдатская мать. Мало кто знает меня по имени-отчеству. Все называют мамой Жени Родионова. Бог дал мне суровое испытание: мой единственный сын попал в плен к чеченским боевикам. Попал не потому, что он плохой солдат, а потому, что в условиях гражданской войны без границ в плен может попасть любой".

Она ходила по Чечне и показывала фотографии сына: "Не видели?" Она проникала в лагеря боевиков, встречалась с полевыми командирами: "Не видели?" Ее не убили только потому, что у нее был "пропуск" - моментальное фото с самим Хаттабом. Однажды, в начале поисков, она повстречала Хаттаба, протиснулась сквозь его свиту и попросила сфотографироваться.

Из письма Алексию Второму. "Мне пришлось побывать в заложницах у Ширвани Басаева под Ведено. Там я находилась вместе с Александром Фурзиковым из Йошкар-Олы, отцом пропавшего солдата. Александра убили на моих глазах. А меня избили и выбросили на дорогу. Думали: сама умру. Но Бог рассудил по-своему".

Она прорывалась к генералам и просила помощи, но генералы гнали ее, как и других матерей, искавших своих детей.

На девятый месяц поисков полковник Пилипенко, начальник комиссии по розыску военнопленных, подвел ее к чеченцу в камуфляже и сказал: "Слушай, Руслан, отдай ей сына. Я знаю, ты его четвертовал, но отдай хоть то, что осталось". Руслан Хойхороев отдал ей сына за 4 тысячи долларов. И рассказал, как убивал. 23 мая, в день его, Джона, рождения.

Чтобы найти деньги, матери пришлось уехать домой, в Курилово, заложить квартиру и вернуться в Чечню.

Она выпросила у командования грузовик "Урал", саперов и отправилась под Бамут. К месту казни четверых пограничников. Копали ночью, при свете фар. Своего сына она опознала по нательному крестику. Однажды он явился домой с этим крестиком на шее. Она велела снять и не позорить ее, коммунистку. Сын отказался, и она отхлестала его по щекам. Теперь этот крестик она хранит в пластмассовой коробочке на бархатной подушечке.

Она отвезла останки четверых солдат в ростовский морг. Потом хотела забрать сына, чтобы похоронить в Курилове, но тело без головы ей не отдали. И она снова поехала в Чечню. На поиски головы. И нашла.

Из письма Алексию Второму. "Ваше Святейшество! На сегодняшний день только по официальным данным в Чечне насчитывается 1500 без вести пропавших русских солдат. Многие из них наверняка находятся в рабстве, терпят мучения и унижения. Ваше Святейшество! Вы имеете контакты с мусульманскими священнослужителями. Может быть, можно наладить какой-то обмен этих несчастных - по религиозной линии? Не оставляйте их без Вашей помощи!"

Последний раз она возила гуманитарный груз в Чечню минувшей весной. 27 марта в Барсуках выданную ей машину расстреляли в упор. Все, кто был в машине, - погибли. Она в этот день была под Бамутом - красила крест на месте казни сына.

- Это он меня спас, - говорит мать и смотрит вверх. На Джона.

В согласии с каноном

В конце 1996 года в Курилово приехала православная телепередача. Чтобы снять сюжет про то, как на маковке местного храма устанавливают крест. Тут им люди и рассказали про мать, сына которой убили в Чечне за то, что отказался крестик снять. Телепередача сняла сюжет и про это. Когда его показали по телевизору, в Курилово стали приезжать люди. Они привозили матери деньги, чтобы она выкупила заложенную квартиру. Потом людей стало больше. Они ехали с иконами, устраивали панихиды на могиле, крестные ходы. А потом отец Константин из Москвы сказал матери, что пора собирать документы - для канонизации. Что, мол, сам патриарх всея Руси благословил идею канонизации Жени и велел готовить материалы.

Тут подоспели выборы в Государственную думу, и сразу четыре партии предложили матери вступить в их ряды. Чтобы за них агитировать. Когда мать святого призывает народ голосовать за КПРФ или ЛДПР - это, согласитесь, круто. Районные власти решили присвоить Евгению Родионову звание почетного гражданина Подольского района. А из военкомата сообщили о награждении его орденом Мужества.

Тем временем Московская патриархия заказала художникам иконы. Настоящие, не с фотки списанные, а в соответствии с каноном - безо всякого портретного сходства, без "калашникова", в красном плаще мученика. Сложили молитвы ко святому воину-мученику Евгению Родионову, в Чечне убиенному. Все уже было на мази. Канонизация должна была состояться в 2000 году, на юбилейном соборе. Не случилось. Царскую семью канонизировали, а рядового Родионова - нет. Времени не хватило.

Впрочем, канонизировать святых можно и на сессиях Синода, которые случаются четыре раза в год. В декабре 2003 года дошла очередь и до Родионова. Синод рассмотрел документы на прославление мученика и не счел возможным его канонизировать. Причину этого решения озвучили в 2004 году. Секретарь синодальной комиссии по канонизации священник Максим Максимов дал интервью православной газете. По словам священника, документального подтверждения обстоятельств казни Евгения Родионова не существует. История рассказана матерью со слов убийцы, которого уже тоже нет в живых. А действия матери "обусловлены безграничной, "до обожествления", любовью к своему сыну".

Из письма Алексию Второму. "Священника Максима Максимова я видела однажды, когда он вызвал меня на беседу в комиссию по канонизации. По форме беседа напоминала допрос. Молодой человек, по возрасту годящийся мне в сыновья, выспрашивал о том, с какими словами умирал мой сын. Хвалил ли он Господа или ругал своих убийц. И есть ли этому свидетели. Отвечаю: есть. Пусть отец Максим, ежели не струсит, едет в Чечню к боевикам и спрашивает их. Адреса известны. Мой сын, погибая, не думал о том, будут ли его канонизировать. Он просто остался честным солдатом. Пусть отец Максим постарается понять, что когда ночью при свете фар мать выкапывает собственными руками из земли своего сына, то ей в голову не приходит мысль просить убийц, продавших могилу за четыре тысячи долларов, выдать расписку с печатями - как именно они отрезали сыну голову и что слышали от него в минуту гибели. У меня другая задача была - любыми путями забрать сына и похоронить в родной земле по-христиански.

Не материнское это дело - способствовать прославлению собственного сына в лике святых. И от того, будет ли у меня печать с сургучом о канонизации моего сына или не будет, - его место там не изменится".

- Ты у меня святая, мать! - сказал Джон, прочитав послание патриарху.

- Стараюсь быть достойной тебя, сын, - ответила она.

Причина смерти установлена

Старец Авель сказал ей: "Ты свое дело сделала - родила. А теперь не доказывай, не спорь, не проси. Это божьи дела, а не комиссий". Она больше ничего не доказывает. И не просит.

Отказалась возглавить благотворительный фонд имени Евгения Родионова. "Я и так сама себе фонд".

Запретила ставить в сквере мемориальный камень. "Зачем? Чтоб собаки описали?"

Сняла со школы мемориальную доску. "Пусть сперва мусорные баки уберут от памятника десантникам, погибшим здесь в войну". Когда повесили новую доску - сняла и ее.

Отказалась от предложения построить часовню у могилы. "Лучше купите на эти деньги протезы для раненых".

Она собирается вывезти останки двух солдат, которые обнаружила, блуждая по Чечне, она ищет деньги на ожоговую кровать для пограничника, который два года лежит в подмосковном госпитале на рыболовной сетке, она пытается попасть на прием к президенту Путину, чтобы уговорить его признать чеченскую войну - войной и поставить памятник погибшим на ней солдатам. Хотя бы один на всю Россию.

Из письма Алексию Второму. "Все эти годы я живу тем, что стараюсь облегчить тяготы службы нашим солдатам в Чечне. Вожу туда необходимые им вещи. Я отвезла и раздала в солдатские руки свыше 600 тонн груза, собранного и закупленного в основном на деньги небогатых православных верующих и просто добрых людей. Я не представляю никакого фонда или политической партии. Может, поэтому люди и доверяют мне".

Тут недавно, спустя семь с лишним лет после смерти сына, ей прислали справку: "Смерть связана с исполнением военной лужбы". Так и написано: "лужбы". Они с Джоном так смеялись.

Московская область, поселок Курилово