Каждый подход обладает своими преимуществами и недостатками и особый упор делает только на небольшую часть общественных факторов, которые и являются его предметом. Но создание единой идеологии не может сводиться просто к механическому сложению всего того, что рассматривается в качестве плюсов различных направлений взглядов, и выведением за скобки неизбежно связанных с каждой отдельной идеологией отрицательных и побочных проявлений социальной природы. Подобная попытка, в конечном счете, закончится неудачей.
Во-первых, идеологические вопросы непосредственно затрагивают интересы слишком многих социальных слоев, поскольку принятие той или иной идеологии означает соответствующие изменения во всех сферах общественной жизни, а значит, и столкновения экономических интересов людей. Особую роль в поиске общей идеологии играют всевозможные эксперты, независимые фонды, комиссии, т. е. все те, кого называют "социальными предпринимателями". Разработка различных программ развития, концепций, законотворчество и экспертиза - все это довольно дорогостоящие вещи, и естественно, что идет борьба за то, кому достанутся заказы на экспертное "сопровождение" подобных документов. К примеру, принятие общеобязательности православного ( или религиозного ) образования в средних школах ( в случае, если в государственную идеологию России войдет религиозный компонент ) - это миллиарды рублей на разработку образовательных программ, подготовку учебников и пособий, переподготовку учителей и т. д. Если же соответствующие изменения будут внесены в политику телерадиовещательных кампаний ( с помощью увеличения эфирного времени, посвященного религиозным вопросам ), то это уже миллиарды долларов. Поэтому одна из социологических причин, по которым создать единую идеологию не удается - столкновения множество интересов различных групп давления.
Наблюдения за политической жизнью России показывают, что несмотря на кажущуюся логическую несовместимость большинства программ партий и движений, в действительности современные политики стараются все время связывать идеи модернизации и традиционных устоев страны между собой. Нет ничего странного в том, что люди стремятся обладать и самыми современными благами, и в то же время сохранить те культурные достижения, которые традиционно считаются присущими России. Подобная ситуация характерна для многих регионов и стран. Примером "может служить религиозное движение Меланезии, в основе которого лежит вера, что однажды предки вернутся на родину на кораблях ( позднее их заменили самолетами ), доверху нагруженных новейшими товарами и бытовой техникой. Перед глазами невольно вознвозникает величественная картина верениц судов, выплывающих из потустороннего мира и разгружающих холодильники, радиоприемники, телевизоры, автофургоны и т. п., - прекрасный синтез символов традиционной и современной жизни". Поэтому практически все политические лидеры, которые стремятся получить массовую поддержку, обещают соединить все достижения цивилизации в одной стране, причем сделать это достаточно быстро. "Ибо все люди, независимо от уровня образования, способны продолжать верить в мифы, несмотря на гору эмпирических свидетельств, доказывающих обратное: примечательной, однако, является та изобретательность, с какой многие преуспели в объяснениях или оправданиях эмпирических несоответствий". Но можно ли осуществить подобный синтез?
Нужно учитывать, что идеологии, как определенной социальной системе, присуща противоречивая внутренняя природа. В первую очередь это связано с продвижением и рекрутированием новых лидеров. Однако очень скоро такие люди становятся перед выбором: либо принять стандартные правила игры, "не высовываться" и стать как все, либо оставить занимаемые должности и связанные с ними привилегии, стать социальным аутсайдером. Именно это имел в виду Ганс Кельзен, когда говорил о "нормативной силе фактического".
Как отмечал еще М. Вебер, "всякая идеология первоначально стремится изменить мир в целом, но процессы достижения материальных интересов отклоняют идеологию от ее первоначальных целей". Сейчас подобные процессы социологи называют термином "кооптация", но еще Гегель обращал внимание на интересную закономерность, проявляющуюся в общественном развитии: люди стремятся к благим целям, пытаются выбирать оптимальные средства, но история как бы смеется над людьми, и, как правило, общество приходит не к тому состоянию, которое моделировалось, а к совершенно иному. Часто прямо противоположному.
"Идеология не может быть идеологией на словах, она должна быть идеологией в действии" - писал известный социальный психолог Курт Левин. Проблема однако состоит в том, что из попытки создать идеальную систему, вписывающуюся в определенную идеологию, зачастую рождается конструкция, которую сложно согласовать с реальностью, а значит, все прогнозы, сделанные на ее основе, оказываются ошибочными. Очевидно, что если приоритетом идеологической направленности будет безопасность, то придется пожертвовать частью свободы и наоборот. Таким образом, необходимо различать логику цели и логику результата. Поэтому вряд ли когда-нибудь будут разработаны теории и системы учения, полностью свободные от внутренних недостатков и противоречий.
Подобную амбивалетность социального знания очень сложно устранить. "Эти трудности в научной деятельности неизбежны. Те, кто требует однозначности, не должны идти в науку. Им следует служить молебны в идеологическом храме собственного выбора, согласуя его со своей совестью. Но профессия ученого все же вознаграждается, как интеллектуально, так и морально: Главное моральное вознаграждение - понимание неопределенности всех человеческих планов, неизбежности компромиссов при всех социальных переменах, что в свою очередь порождает нежелание рисковать человеческими жизнями ради осуществления нацеленных на изменения проектов, исход которых неизвестен. Люди обычно убивают друг друга во имя безапелляционных пророчеств, редко - из-за открытых для полемики гипотез".

Однако для того, чтобы общество признавало реальные возможности научного познания, не требовало от ученых того, что предложить невозможно, но, с другой стороны, старалось бы, по возможности, прислушиваться к рекомендациям специалистов, специально направленных на то, чтобы не "наступать второй раз на одни и те же грабли" и не повторять прошлых ошибок, необходимо более качественное и доступное образование. Необходимо также отказаться от пренебрежительного отношения к гуманитарным и социальным наукам, поскольку многие до сих пор считают, что изучение общества - это задача, не требующая такой точности и знаний, как, например, это нужно в естественных науках. Наблюдается какое-то удивительное легкомыслие: часто родители и их дети искренне убеждены, что если человек недостаточно хорошо знает, к примеру, математику, он должен поступать в гуманитарный вуз, где не требуется точных знаний. Неудивительно, что и многие современные политики предпочитают защищать диссертации именно по социальным и политическим наукам ( а вовсе не "по биологии" ), после чего, подобные "эксперты" проводят свою политику уже с вершины академического сообщества.
Это какое-то проклятие современного времени. Практически любой артист, музыкант или певец, добившейся некоторой известности, тут же считает себя в праве высказывать суждения по всем воспросам общественного спектра, начиная от войны в Ираке и заканчивая отношением к проведению административной реформы в России, не считая при этом необходимым, для начала,0 хотя бы в некоторой степени ознакомиться с различными подходами и неоднозначными положениями современного теоретического знания. На самом деле, применение знаний социальных наук непосредственно затрагивает жизнь всего общества, и чтобы "не навредить", здесь, как и в случае с физикой или биологией, нужны определенные навыки, способности, и конечно же, фундаментальное образование.

Барбашин Максим, 03.02.05 г.