Глава 3

- Так вы говорите, человек-птица?
- Не птица...
- Не ужели он может вознестись! Ведь это чудо! Да и стоит ли людей волновать такими способностями?
Такой разговор происходил в покоях Чарлза Хайда, великого, но не признанного миром духовного мастера, нашедшего приют в Дандарате. Это было подходящее для него место. Соперники-ученые давно говорили, что место Хайда в сумасшедшем доме. Но Дандарат стал его домом, где способности старика нашли свое место в излечении человеческих душ. Мир людей с трудом принимает мудрость - она мешает эксплуатировать друг друга. Среди воспитателей и "научных консультантов" также встречались психологи, в своем роде незаурядные люди. К таким принадлежал и Хайд. Уже больше года Хайд и Фокс работали по заданию Дандарата: они изучали возможности человеческого тела, наделенного верой и сознанием. Особо внимательно они изучали Ариэля ведь этот юноша обладал удивительным свойством левитировать - летать, как птица. В Дандарате они нашли то, чего не могли найти нигде: материальные средства и веру людей, объединенных единой мыслью о человеческом счастье. Здесь их окрыляла работа с этими удивительными людьми, которые постигали мудрость жизни и стремились научить этому других, но во всем этом прекрасном труде была одна очень опасная возможность. Дело в том, что рост сознания имел свои законы и исключительные правила. Те законы и правила, которые ставят перед каждым человеком единственную задачу победить свое эго, преодолеть страсть к власти и стяжательству, которые порой скрываются в самых глубинах человеческого естества. Именно это очень беспокоило учителей Ариэля. Ведь имея такие удивительные способности, он мог возгордиться собой и вознести себя превыше всех людей. Но тогда в мир нашего бытия не пришел бы новый учитель, а явился бы могущественный тиран. Именно этим свойствами души занимались Фокс и Хайд. Они пытались распознать истоки мотивации жизни и поступков учеников Дандарата и преподать им готовность к жертвенности, к равности, к уважению и единству мира людей и природы.

Глава 4

Шарад вернулся из больницы в комнату Ариэля. Между ними установились необычные для воспитанников Дандарата отношения. По правилам школы, старший должен был руководить младшим, являясь первым и ближайшим воспитателем и вероучителем, гуру. Никакой близости и дружбы не предполагалось. Это было осознанное единство - единство во всем. Чтобы пробудить душевные и духовные истоки личности требовалась жесткая аскеза, а уступчивость желаниям и забота могли привязать душу к страсти, пробудить истоки телесной чувственности и, наконец, лишить ученика мужества и готовности стать духовным мудрецом. Абсолютное доверие младшего старшему было основой воспитания. Но Ариэль сохранил в душе долю самостоятельности, что-то порой беспокоило его, что-то наполняло его желаниями и самыми противоречивыми чувствами. Чувство самосохранения останавливало его и возвращало в мир мудрости, но юное сердце порой тосковало, порой желало чего-то неведомого, а удивительные возможности его естества заявляли о своем могуществе. Да, он научился сдерживать себя, а способность слышать Божественность, слышать ее удивительную игру в тонких сферах Земли и космоса помогала ему быть стойким и мудрым. В этом он действительно достиг виртуозности. По такому же пути Ариэль вел Шарада. Малыш инстинктивно понял, что от него требуется. Он принимал внешнее, как нечто маловажное и стал все более внимательно видеть основу жизни - ее заботу и рачительность. Но все же жизнь Дандарата была очень тяжела для маленького мальчика. Когда же они оставались одни, Ариэль тихо шептал на ухо своему воспитаннику поучения, от которых пришли бы в ужас учителя и воспитатели Дандарата. Нередко у Ариэля вырывались слова: "Терпи, будь внимательным, стремись найти себя, но не отказывай в удовольствии побаловаться", - и Шарад понимал, о чем говорит гуру Ариэль. Шарад в не меньшей степени переживал чудесность Ариэля и порой награждал его крохами своей безоглядной веры и обожествления. Мальчик беспокоился и оглядывался, боясь за себя и за Ариэля, когда Ариэль доверял ему свои сокровенные мысли о будущем, о возможностях и том, что можно владеть всем миром и сотворить его по своему образу и подобию. Однажды вечером Ариэль тихо беседовал с Шарадом. В коридоре послышались тихие шаги Бхаравы. Ариэль, слух которого был чрезвычайно тонок, тотчас отошел от мальчика, присел и погрузился в медитацию. Шарад, быстро опустившись на пол, тоже предался легкой дреме. Бхарава вошел в комнату, внимательно, как всегда, посмотрел на воспитанников и обратился к Ариэлю с такими словами:
- Сын мой! Не жалея сил и труда, мы растили и воспитывали тебя. Настало время сбора плодов. Ты уже юноша. Твое образование закончено. Пора приниматься за работу - послужить людям, воздать человечеству должное и смягчить участь страданий. Дандарат оказал тебе высокую честь, предназначив к великому служению, и я надеюсь, что ты вполне оправдаешь наше доверие. Во время этой речи, произнесенной вдохновенным тоном, Ариэль смотрел прямо в глаза Бхараве, как человек, которому нечего скрывать. Юноша понял, что решается его судьба, в его жизни наступает перелом. Но ни один мускул не дрогнул на его лице, ни малейшего волнения не отразилось на нем. Шарад тоже понял, что ему предстоит разлука с единственным человеком, которого он так полюбил. Шарад еще не умел владеть собой так, как Ариэль, поэтому он опустил глаза и даже старался не дышать, чтобы не обратить на себя внимания строгого Бхаравы. Ариэль "взял прах от ног" Бхаравы, то есть нагнулся, прикоснулся рукой к стопам Бхаравы, той же рукой прикоснулся к своему лбу и сказал:
- Мои мысли, мои желания, мои поступки, моя жизнь принадлежат людям.
Бхарава, кончив испытующий осмотр, остался доволен. В первый раз за все годы обучения он приласкал Ариэля - дотронулся кончиками пальцев до его подбородка и затем поцеловал их.
- Иди за мною, Ариэль. Твой первый шаг будет шагом уже на новой стезе жизни!
Ариэль последовал за ним, но в его душе бушевало сомнение. А Шарад, оставшись один, закрыл лицо руками и, не будучи в силах сдерживать себя, заплакал. Какова же была его радость, когда в полночь он вдруг почувствовал знакомое прикосновение руки и услышал шепот Ариэля.
- Это ты, дада? - спросил он шепотом.
- Я, Шарад, не бойся.
- Что с тобой было, дада?
- Тише!.. Бхарава... Знаешь, он совсем не индус, а сагиб-англичанин Пирс... Он повел меня к Чарлзу Хайду, это ученый мудрец. Тоже сагиб. Хайд, когда увидел Бхараву, воскликнул: "Вот и вы, мистер Пирс! И Ариэль?" После Хайд поправился, сказал: "Добрый вечер, Бхарава-бабу!" Но я уже понял, что Бхарава не индус. Впрочем, я и раньше догадывался об этом. Здесь у нас много учителей со всего света и наверное это хорошо?
- И что же делал этот Ха? - торопил Шарад.
- Хайд? Он только осмотрел меня как доктор, потом сказал Бхараве: "Вполне готов. Здоров. Через несколько дней он у нас. - Приходи завтра рано утром. До завтрака. Ничего не ешь, но хорошенько вымойся. Прими ванну, а не только обычное омовение". Вот и все.
- Почему же ты так долго не приходил?
- Бхарава делал мне наставления: "Мудрость, мудрость и еще раз мудрость!" - и Ариэль тихонько рассмеялся. В эту ночь друзья мало спали. Шарад горевал о предстоящей разлуке с другом. Ариэль гадал о том, что ожидает его.

Продолжение следует
Начало: Глава 1

Глава 2

Станислав Дворко 2005 год.