Круглый стол журнала "Имперский курьер"

20 ноября в редакции журнала "Имперский курьер" состоялся обмен мнениями по названной выше теме. В беседе за круглым столом приняли участие редактор <Имперского курьера> С.А. Воробьев, члены редколлегии В.В. Антонов, Ю.Ю. Булычев, Н.К. Симаков, историк Г.Г. Суханов, член синклита ВПМЦ Е.И. Епанчинцев. Участники встречи заслушали и обсудили доклад главного редактора журнала <Русское самосознания> Б.Г. Дверницкого. Основу доклада составила статья <Русская идея в ХХI веке>, которая опубликована в предшествующем разделе этого номера <Имперского курьера>. Предлагаем читателям материалы круглого стола с незначительными сокращениями и с выделением курсивом тех суждений, которые кажутся нам заслуживающими особого внимания.

Ю.Ю. Булычев (ведущий): Я хочу выразить от лица всех собравшихся благодарность Борису Георгиевичу Дверницкому за интересный, содержательный доклад и предложить высказать свои мнения как по содержанию доклада, так и по существу обсуждаемой проблемы.

Н.К. Симаков: На мой взгляд, доклад имеет весьма серьезный, аналитический характер. Автор верно поставил вопрос о новых вызовах XXI века, на которые должна ответить Русская идея. Вообще, я думаю, что национальная идея всегда проявляется в России в ситуации национального выбора, как это было во время принятия православной веры, когда решался вопрос, какой культурой и цивилизацией Россия станет. Культура и цивилизация сохраняют религиозно-конфессиональный характер несмотря на секуляризацию и даже дехристианизацию. Мы все равно остались православной цивилизацией и культурой. И в этом смысле Русская идея в XXI веке должна быть связана с продолжением жизни России в ее традиции. Однако это не означает, что нужно реанимировать XIX век.

Сегодня многие считают, что золотой век Российской государственности - XIX столетие - позади нас. Другие думают, что русская цивилизация обрела себя в советский период, когда СССР был сверхдержавой и русский человек - Ю. Гагарин - стал первым в истории космонавтом. Так что и в этом случае у русских все в прошлом. И даже Святая Русь осталась позади, и с ней сегодня трудно связывать национальную идею. Ситуация действительно сложная. Мы живем в эпоху столкновения цивилизаций и русский народ запутался в своих представлениях о себе. Он не знает, что он собой представляет и что должен представлять. У всех нас нет ясной национальной идентификации. С чем мы должны себя сегодня идентифицировать? С какой традицией? С традицией Святой Руси X - XVII вв., с традицией европеизированной Российской империи или с советской социалистической цивилизацией, со всем тем, что там было положительного? Если отождествлять себя со всем, перечисленным мной, то возникает путаница, некий слоеный пирог, состоящий из параллельных слоев сознания.

Ю.Ю. Булычев: Вы имеете в виду тот случай, когда человек говорит: я русский, советский и православный?

Н. К. Симаков: Да, именно этот. Хотя здесь есть свой смысл. В таком самоопределении человека отражается вся наша историческая судьба: исторически мы и русские, и православные, и белые, и красные. Не только Российская империя, но и Советская власть - наше прошлое, питающее настоящее. Правда, в XXI веке ко всему прошедшему следует относиться критически, чтобы понять, почему мы потерпели национальное поражение. Почему рухнула императорская Россия? Почему так стремительно рухнула советская империя? А вот Святая Русь осталась несмотря ни на что. Пусть она сохраняется не в том соборном, общественно-государственном виде, в каком существовала в Московском царстве, но все же сохраняется.

Я хочу вспомнить 2000 год, когда Патриарх в храме Христа Спасителя прославил более 1000 наших святых и у нас вновь проявилась вполне конкретно, можно сказать в иконографическом виде, Русская идея. Русская идея как идея православного исповедничества, как идея собора русских святых, благодаря которой мы остались самобытной, одухотворенной цивилизацией, со своей глубокой традиционной памятью. То есть памятью, хранящей самое главное, важное, национально ценное. Русскую идею, а значит русскую память, Русский дух, животворит не отвлеченная мысль, пусть и высокая, не шкурный национализм, а кровь христианских мучеников - семя христианства. Ведь вся Россия омыта кровью. И Русская Голгофа победила. В этом залог и нашей будущей национальной победы. Да, сегодня мы физически слабы. И мечтать о возрождении православной монархии в ближайшее время не приходится. Но Русский дух действует на глубоком уровне. Он преображает чуждые формы жизни. И у нас возникает явление тайной монархии, когда народ воспринимает правителя как фактического царя, хотя и не Помазанника Божия. Так многие наши современники воспринимают Путина, ранее так воспринимали Брежнева, а уж про Сталина и говорить нечего. Как бы внешне не менялась Россия, но духовные начала ее сохраняются, а потому остается и монархическое восприятие власти как авторитарной, патерналистской, отеческой. Поэтому наша демократия должна все равно прийти к харизматической власти. Конечно, эта власть будет иной, чем прежде, чем власть Романовых. Какой она будет, мы не знаем. Но знаем то, что она будет по сути монархической. Это так же очевидно, как и то, что русский народ тяготеет к соборности.

И вот я хочу сказать, что старая Россия практически перестала существовать: нет подлинной монархии, нет дворянства, нет купечества, почти нет интеллигенции, но Русский дух не исчез. Ибо остался русский народ, сохранилась Церковь, живы литургическая традиция и евхаристическое общение, объединяющие ядро русского народа. В этом, сакраментальном смысле у нас не было прерыва традиции, разрыва поколений. Мне кажется важной мысль, что не монархия является Удерживающим, а сама Церковь Христова. По выражению святого праведного Иоанна Кронштадтского, пока русский народ будет служить литургию, и он будет жить, и Россия будет жить.

Вот Вы, Борис Георгиевич, сказали в докладе, что Православие живет в России, но Россия не живет в Православии. Мне кажется, это спорное суждение.

Б.Г. Дверницкий: Это не я сказал. Это в свое время сказал Хомяков.

Н.К. Симаков: Да, я знаю, но, с моей точки зрения, это не совсем так. Судите сами: если в 1988 г. в России было 20 монастырей, то сегодня их более 550-ти. Они открываются и открываются. Литургия вновь становится сакральным центром русской жизни. Русская Церковь сегодня - самая большая общественная организация, и ее авторитет постоянно растет. Политики пытаются на этом спекулировать, но все равно православный очаг народной жизни разгорается. И собравшаяся вокруг него Россия не погибнет. Не случайно народ говорит: в России жить невозможно, но спасаться можно только в России. Ибо Крест Господний остается нашей судьбой. Удивительно, но в России, несмотря на все советские пятилетки безбожия, до сих пор сохраняется библейская традиция общения между Богом и народом. И мы, как нация, готовы держать ответ перед Богом, принимать народно гнев или милость Божию.

Русский народ и сегодня несет идею спасения бессмертной человеческой души. В этом смысле, он остается служителем Божиим и служителем человечества в деле спасения. Причем никакие политические катастрофы не могли этому помешать. Даже напротив, русская революция привела к тому, что миллионы наших беженцев разнесли Православие по всему миру, приобщили иные страны к духовному наследию Серафима Саровского и Достоевского. А для тех православных, кто остались на Родине, начался период исповедничества, открылся путь мученичества и святости. И, вновь свидетельствуя о правой вере, русский народ дал своей ответ на вызов времени.

В этом плане Русская идея имеет вечный смысл. Мессианский и эсхатологический смысл ее кажется мне главным. Поэтому русский национализм без Церкви и вне Церкви обречен. Без высокой веры и светлого духовного идеала, ради которого он мог бы пострадать, русский народ не возродит своих сил. Ибо это народ мессианский. Он потому и жить не хочет сегодня, потому теряет интерес к жизни, что соборно не видит этого идеала.

Но отчаиваться не следует. Да, мы многое потеряли. Мы потеряли все, кроме Церкви, веры и Родины. Церковь, вера и Родина образуют сегодня основные ценности Русской идеи. Эти ценности нужно реализовать. Нужно воплотить их в плане нашего национально-государственного бытия. Как это мы сделаем - трудно сказать. Во многом это зависит от нашей способности к сплочению и солидарному действию.

Сегодня самый большой вызов бросает нам глобализация. Глобализация снимает проблему <другой> цивилизации. Существование всякой <другой> цивилизации, кроме техно-виртуальной, по религиозной сути иудео-масонской, Запад не признает и не хочет допустить. И вот в этом смысле мы должны доказать, что являемся православной цивилизацией, что наша национальная идея не просто носит соборный характер, но не может развиваться вне церковной соборности. И в этом я полностью согласен с Борисом Георгиевичем.

Не следует недооценивать свои духовные силы и прятаться от глобализации в изоляцию. Самоизоляция невозможна практически и она не принесет блага. Наоборот, русские должны смелее выступать на сцену истории как народ, который несет духовную правду и идею справедливости человечеству. Именно Россия должна предложить альтернативу глобализации по западному образцу, выступить защитницей многообразия культур, защитницей человечества, духовных начал его бытия. Она должна противопоставить себя обществу потребления как цивилизацию духа, которая сохраняет в себе связь с Богом, которая направляет внимание человечества на вопросы жизни души и ее спасения - на конечные вопросы человеческого существования. С продолжением решения этих вопросов и должна быть органически связана Русская идея.

Вот все, что я хотел сказать.

Ю.Ю. Булычев: Спасибо, Николай Кузьмич за содержательное выступление. Теперь мне хочется предоставить слово гостю нашей редакции, православному историку и преподавателю Закона Божия Григорию Григорьевичу Суханову.

Г.Г. Суханов: Доклад Бориса Георгиевича Дверницкого показался мне очень интересным, но довольно сложным. Все его тезисы на слух очень непросто воспринять. Для осмысления доклада требуется время. Поэтому я выскажусь в самой общей форме о том, что меня более всего волнует.

Меня многое обрадовало и заинтересовало в докладе, но меня совершенно не устраивает та мысль, что Православие и старые идеалы как бы отменяются. А именно, что Россия не может стать православной. Я думаю, что в том, чтобы стать православной, заключается единственная возможность существования для России.

Но главная проблема, с которой сталкивается наша страна и наш народ в этом смысле - это проблема жесткого, устоявшегося за несколько веков препятствия, разделяющего народ и Церковь. Дело в том, что с петровских времен, три века, православная жизнь практически продолжается только в церковной ограде. Да, в храме осуществляется Богослужение, там совершаются таинства. Это чрезвычайно важно. Но за церковную ограду православная жизнь очень мало изливается. Нет всенародного исповедания Православия. А потому жизнь за церковной оградой дичает. Ведь то распутство, то безобразие, которое творится сейчас в стране, в допетровской Руси было бы невозможно. Сейчас страна наводнена сотнями каких-то мошенников от религии, каких-то сектантских проповедников, которые совершенно спокойно разгуливают по нашей земле, без всякого противодействия, встречая или легковерных слушателей, или равнодушных обывателей. В старой Руси эти лжеучители не прошли бы и нескольких верст. Они были бы выброшены с Русской земли возмущенным православным народом.

Страна погрязла в пошлости и разврате. Не так давно я был в Москве и поразился этой отупевшей, нетрезвой толпе сограждан, которые с бутылками пива слоняются по столице в виду новых храмов и их золотых куполов. Получается, что страна живет нецельной, двусмысленной жизнью. С одной стороны, возрождаются церкви, открываются новые приходы, над городами поднимаются золотые купола. Но, с другой стороны, в городах беспрепятственно процветает проституция, наркомания, криминальная жизнь. Невольно приходит в голову мысль, что раньше, в советское время, когда вера была гонимой, она требовала подвига, внутреннего напряжения. Прежние обстоятельства заставляли людей нравственно сосредоточиваться, быть готовыми к жертве, преследованию и страданию. Это очищало нравственную атмосферу общества. В условиях же свободы и вседозволенности, при закоренелом расколе Церкви и мира, мы попадаем в крайне опасную ситуацию, когда общество начинает развращаться и загнивать, страна раскалывается и теряются живые национальные связи между воцерковленными соотечественниками и теми, кто омертвел и отпал от веры.

Вот эта проблема меня волнует в первую очередь. Я думаю, что сложившееся положение никак нельзя признать нормальным, что следует искать способа расширения сферы влияния Православия за оградой храма. Этот вопрос мне хотелось бы предложить для обсуждения.

Ю.Ю. Булычев: Спасибо, Григорий Григорьевич, мы будем иметь в виду ваше пожелание. Слово предоставляется Евгению Ивановичу Епанчинцеву.

Е.И. Епанчинцев: В докладе были затронуты интересные темы, но у меня возникли важные вопросы к докладчику. Первый вопрос такой: как следует понимать выражение: <федеративный национализм>? Такого рода понятие мне кажется крайне неясным.

Б.Г. Дверницкий: Я считаю, что есть два типа национализма: национализм русский и национализм второго рода, будь то славянский, российский, евразийский или арийский. Второго рода национализм, который в рамках всего российского государства можно назвать федеративным, призван выразить общность судьбы и жизни российских народов на одной земле, в рамках одного государства. Этот национализм очень важен, как важна духовная общность русских с иными славянами и всеми арийцами. Есть христианская цивилизация, и мы в ответе за нее, а не за мусульманскую или китайскую. Я полагаю, что наш мессианизм должен быть ограничен. В идее прямолинейного служения всему миру есть соблазн. Мне думается, русские должны быть в своей жизни и культуре примером, прежде всего, для российских народов, затем для славянских народов, наконец для христианских народов в целом. Мы должны отвечать на вызов глобализма именно в рамках своей, христианской, цивилизации и культуры.

Е.И. Епанчинцев: Борис Георгиевич, я понимаю, что Вы подразумеваете, и все же понятие <федеративный национализм> мне трудно принять. Тогда получается, что может быть и какой-то <унитарный национализм>.

С.А. Воробьев: Тут, видимо, дело в терминах. Все-таки термин <национализм> должен быть связан не с государственным строем, племенем или расой, а с определенной нацией. Мне кажется, что в отношении славянской или арийской солидарности весьма трудно говорить о национализме.

Ю.Ю. Булычев: Наверное, по отношению к России в целом, наряду с понятием национализма, на который имеют право любые нации, лучше использовать термин <российский патриотизм>, который должен сплачивать различные народы, исторически живущие и сохраняющие свои культуры в рамках одной страны и единого государства.

Е.И. Епанчинцев: Да, это было бы точнее. И еще я хочу сказать, что возрождение России как государства трудно себе представить в рамках демократической республики. Будучи монархистом, я считаю, что монархия - идеал для русского народа, Конечно, народ может быть к монархии не готов. Но тогда, как переходная ступень, требуется не демократия, а национальная диктатура, чтобы воспитать народ и подготовить его к более высокой форме государственности. Демократия всюду развращает народ и понижает уровень общественной нравственности. Поэтому сознательные представители русского народа, его пассионарии, должны бросить игры в западные демократические игрушки и стремиться к установлению более твердой формы правления, чтобы покончить с деморализацией нации, способствовать возрождению веры и духа народа и тем самым подготовить его к принятию Помазанника Божия. Ведь массе народа трудно без помощи со стороны, без государственного фактора достичь более высокого уровня нравственного и национального самосознания. Вот для чего требуется национальная диктатура и твердое руководство <лучших людей> нации народом в целях его духовного развития и сплоченности. Бог нам даст царя, только тогда, когда мы будем готовы служить царю верой и правдой.

Еще я хочу заметить, что не следует преувеличивать новизну нынешней ситуации. Многие проблемы для русской мысли остаются теми же, что и в XIX веке. Например, сегодняшний глобализм тогда имел своего предшественника в виде интернационализма. Не так уж мы далеко ушли от XIX столетия. Поэтому все основные традиционные ценности для нас в сущности сохраняются, и только опираясь на них мы сможем решить сегодняшние русские задачи.

С.А. Воробьев: Я хочу продолжить эту мысль и обратить внимание, что исконно русский идеал православного и национального государства для нас вполне сохраняет свое значение. Однако необходимо отдавать отчет в постепенности приближения к нему современного общества. Это приближение зависит от уровня развития народа и его готовности принять идеал. Сегодняшнее состояние народа смутное, в этом смысле перед нами стоит масса проблем. Но нет никаких оснований для пессимизма. За нашим круглым столом сегодня прозвучала мысль о том, что нынешняя Россия превратилась в некий новый Вавилон, несовместимый с Православием. Но мне думается, что под корой грязи, покрывшей страну, нужно увидеть подлинную Русь, которая отнюдь не разрушается, но только в последнее время начинает пробуждение, предвещающее ее расцвет.

Поясню источник своего оптимизма. В советское время русские не имели реальных возможностей вернуться к религиозной и культурной традиции. Население страны было оторвано от Православия и превращено в серую массу обывателей, инертно живущих за счет государственного пайка. Сегодня, когда жить стало отчасти труднее, когда людям нужно думать, принимать самостоятельные решения, бороться за будущее страны, народ вынужден зашевелиться. При том начал возрождаться источник православной духовности, открылись возможности развития национального самосознания, получения ранее недоступной информации о подлинной истории страны и стоящих перед нею проблемах. То есть появились вновь духовные источники, стимулы и возможности развития русского народа. И он несомненно ими воспользуется, и уже заметен явный прогресс во внутреннем его развитии по пути религиозного и национального самоопределения. Вот что на тех, высших весах увеличивает наши шансы на спасение. Ведь Бог не оставит народ, идущий к нему на встречу. Возрождение в нашей стране Православия как религии народа многократно усиливает возможности нашего национально-государственного подъема с помощью Божией. Недаром сказано: <сие человекам невозможно, но возможно только Богу>. А для Бога важно, сколько праведников готово для свершения дела Божия на земле.

Так что, несмотря на беснования демонов порока в России, чаша высших весов склоняется в нашу пользу. Возможно, это беснование есть агония нечисти на нашей земле. Но для усиления русской силы нам необходимо вспомнить, какие именно черты традиционной русской государственности следует, прежде всего, развивать в наших условиях, отдавая отчет в том, какие причины привели к гибели великие православные империи, Византийскую и Российскую, чтобы не повторять их негативный опыт. Это, я думаю, нам следует обсудить на следующем круглом столе.

Ю.Ю. Булычев: Я позволю себе также высказаться по поводу обсуждаемых проблем. Но сначала хочу подчеркнуть, что заслушанный доклад очень интересен своим концептуальным содержанием. Можно говорить о каких-то терминологических несовершенствах, об уточнении оценки современности, но это не столь существенно. Важнее же то, что Борис Георгиевич предлагает опыт метафизической концепции нации в христианском свете. Причем стоит только приветствовать как творческую ориентацию докладчика на новое освещение традиционных проблем, так и на вычленение собственно национальной проблематики из контекста религиозных и политических отношений в обществе.

На этом вопросе я и хочу заострить внимание. Ибо русская мысль ранее проявляла тенденцию сводить национальное начало к началам церковности и государственности. Между тем сами Церковь и государство крепки только тогда, когда органически связаны с национальной почвой. Ибо нация обладает собственной реальностью, своей этнопсихологической, этнокультурной природой, которая позволяет народу существовать вне отношения к Церкви и государству, отпадая и возвращаясь к традиционной религии, разрушая и восстанавливая традиционную политическую форму. Очевидно, Церковь и государство прочны своей связью с народом, народность цементирует все устои общества. И мы знаем, к чему приводят негативные явления в этом смысле, стоит вспомнить раскол XVII века и реформы Петра в XVIII столетии.

По-видимому, национальные связи между людьми - это то, что делает жизнеспособным народ даже вне строгих политических форм и форм традиционной религии, что придает народу запас исторической прочности. Но из чего состоит национальный базис общества, какова <материя> национальных связей? Это очень важный вопрос. Ведь сегодня мы должны регенерировать свою национальную сплоченность, иначе русский народ растворится как нация, и не успеет вернуться ни в Церковь, ни в свое государство.

Первое, что нужно иметь в виду, говоря о консолидации русских, - это о сплочении их по этническому принципу. Никогда нельзя пренебрегать этим уровнем понимания проблем национальной жизни. Ибо этнический базис обеспечивает самосохранение и жизнь всякого национально конкретного общества, обусловливает глубинную, подсознательную связь его членов. Уже на этом уровне народного бытия действует Промысел Божий, подготавливающий народ к определенному историческому служению. И поскольку хаотическое смешение разных рас и народов разрушает промыслительную структуру человечества, в которой каждый расовый и национальный элемент имеет свой смысл и свое служение, постольку эндогамия - осуществление браков внутри данной нации - является важнейшим фактором самосохранения и национального организма, и человечества как многообразия народов. По указанию этнологов, если эндогамия народа становится меньше 80-85 % , то возникает прямая угроза сохранению данного этноса. Значительное же нарушение эндогамии и долгая практика смешанных браков приводит к его коренной трансформации и возникновению новой этнической общности на основе синтеза двух или нескольких этнических групп. В этом случае религия и культурная традиция распавшегося народа теряет свой этнический базис, ее судьба оказывается непредсказуемой.

Я не хочу отождествлять этнос (как природную и естественноисторическую общность людей) и нацию (как общность духовную и культурную, которая втягивает в себя и ставит себе на службу выходцев из разных народов). Но я хочу показать, что всякая конкретная нация имеет свою определенную народную, этническую подоплеку, которая на уровне психики и подсознания обеспечивает запас прочности национальным связям, зачастую вне зависимости от действующих в обществе политических и социальных институтов. И об усилении этой подоплеки необходимо заботиться, не упуская из поля зрения задачи воспитания этнической культуры русских людей. Иначе русский народ не сможет в достаточной мере консолидироваться. Вместе с этническим распадом начнется ослабление устоев его культурной жизни и путаница в национальной идентификации.

Что означает воспитание этнической культуры? Я думаю, это значит, во-первых, пробуждение в человеке русской души, русских чувств и интуиции внутренней родственности всех русских. Для этого необходимо активно возрождать и развивать нашу национальную художественную и музыкальную традицию, особенно культуру русской народной песни, которая практически перестала звучать по радио и телевидению. Сегодня нам навязывается чуждая психическая культура, огрубляющая, подавляющая, уродующая, <варваризирующая> русскую душу. Но если сбитый с национального толку русский человек станет развивать свои чувства, интуиции, устремления в лоне психологически родной культуры, то он, надо думать, довольно естественно придет к вратам Церкви. Ему не хватит народных песен, русских литературных образом и картин. Ему захочется еще и молитв, и икон, и высших смыслов развития своей душевной стихии. Вот почему я, рассуждая практически, полагаю, что эстетическое воспитание русских, возрождение форм национального общения за широким столом, в атмосфере народной песни, через совместное празднование исторических дат - важнейший метод усиления нашей национальной консолидации.

Далее, необходимо развивать этническое самосознание русских, постоянно доводя до ума, чем специфична наша душевная природа, наша культура, наше Православие, наша история, каковы наши сильные и слабые стороны в качестве народа и нации. Нужно осознать масштаб Русского духа, с его широтой, раздольем, творческим своеобразием. Ведь святость, богатырство, стройки пятилеток - все это из одной оперы. Все это от размаха, дерзновения, творческого напряжения Русского духа, которые порой вызывают землетрясения в русской истории. Нам нужно осознать через свою непосредственную, интуитивную причастность к своему народу историческую связь русских свершений. И тогда мы увидим сокровенную целостность русской истории. В этой истории и Киевская Русь, давшая нам Православие, и Московское царство, осознавшее идею Святой Руси, и Петербургская Россия, с ее мировой по значению русской классической культурой, и Советский Союз, построивший современное общество, победивший во Второй мировой войне, осуществивший эпохальный технологический прорыв во многих направлениях, уменьшивший власть денег над человеческой душой - великие достижения русского творческого духа. У нас, разумеется, были свои ошибки и заблуждения во все эпохи, и соблазн коммунизма нас не миновал. Однако Русский дух оказался сильнее всех исторических заблуждений. Он и коммунизм переплавил, во многом обратив его себе на пользу. И, закалившись в современной ситуации, переплавит, я думаю, нынешний демократизм.

Н.К. Симаков: Насколько я понял, Вы предлагает чисто антропологический и психологический подход к русской культуре. А каково, на Ваш взгляд, отношение между культурой и этносом? Ведь этнос вне культуры не существует?

Ю.Ю. Булычев: В своей бытийной глубине этнос имеет определенное природное, психо-энергетическое начало, которое воплощается в самобытной культуре, неразрывно связанной с естественным характером народной души. Это сугубо человеческое основание культурной жизни общества. А есть еще более высокий план этой жизни, обусловленный действием Духа Божия. Я имею в виду уровень христианского бытия людей, испытавших второе рождение в Церкви и способных к синергии человеческих сил и благодати. Здесь возникает церковное измерение человеческого творчества, становится возможной православная культура в качестве сферы действия церковного духа вне ограды храма.

Все, о чем я говорил ранее, было связано с рассмотрением первого уровня культурной жизни и первоначального этапа возрождения русского самосознания. А далее русским людям, почувствовавшим себя народом, необходимо подняться на ступень выше в своем внутреннем развитии, войти в Церковь и вложить свои силы в строительство православной культуры. Нам всем очевидно, что без Православия национальное сознание русских не получит правильного развития. Ибо стихийные национальные чувства могут принять форму ожесточения, страсти, национализма ненависти и мести. Культурно развиваться русский национализм способен лишь в тесной связи с церковным самосознанием русского народа. Правда, говоря о двух уровнях развития русского самосознания, я имею в виду только теоретически разные планы, на практике же они тесно взаимосвязаны. Ведь человек может развиваться одновременно и в национальном, и в православном смысле. Может быть и наоборот: принятие Православия человеком по тем или иным личным причинам окажется мощным стимулом осознания его причастности к русской нации, если даже этот человек не чистокровный русский.

Но православность нашей духовной традиции нами хорошо осознана, в то время как этнопсихологическим основам русского сознания и русской культуры внимания уделяется мало. Поэтому я и заострил на них наше внимание. Может быть есть какие-то возражения?

Н.К. Симаков: Нет, о возражениях трудно говорить, речь может идти только об уточнении понятий.

Б.Г. Дверницкий: Действительно, этнос и культура неразрывно связаны и предрасполагают нацию к определенному религиозному выбору. Вот у русских широкая душа и широкая песня. После того, как он пел эту песню, человеку очень трудно почувствовать себя дома на протестантском богослужении. Там ему станет тесно и душно. Этническая культура народа подготавливает почву для его религиозного развития. Слово Божие - это семя, которое должно упасть в благоприятную почву. И не всякая культурная почва способствует глубокому прорастанию Слова Божия в национальной жизни.

Ю.Ю. Булычев: Это я и имел в виду, говоря о переходе с уровня этнической культуры на уровень культуры православной. И для тех, кто достиг уровня православного сознания, необходимо не ограничиваться своей личной жизнью в Церкви, но выносить Православие за пределы храма. Ведь Православие не есть что-то специализированное, оторванное от жизни. Православие - благодатный уровень жизни. Оно не предлагает нации отказаться от ее идеалов ради каких-то специально-церковных. Оно благословляет всю полноту жизни народа в ее лучших началах, все благочестивые нравственные идеалы общества, все те формы бытия, которые выражают самобытность духа нации. А потому мы должны всячески преодолевать нелепое представление, что Православие - какая-то отдельная <конфессия>, что культура должна быть лишена связи с Церковью и существовать сама по себе, что Российское государство также должно быть вне сферы влияния Православия, хотя этнических русских в Российской федерации, слава Богу, не менее 83%, а людей, считающих себя членами русской нации, не менее 87%.

Стало быть, у нас есть все основания для активного расширения сферы влияния русской по национальному характеру и православной по религиозному смыслу культурной среды, для дальнейшего развития христиански одухотворенных русской литературы, искусства, философии, правовой и государственной мысли. Как верно сказал Григорий Григорьевич, нельзя считать нормальным раскол Церкви и мира в России. Необходимо уменьшать степень разрыва между светской культурной жизнью и православной духовностью, хотя, конечно, до конца этот разрыв преодолеть нельзя, ибо Церковь Христова не от мира сего.

Нет никакого сомнения, что в основе Русского духа лежит идея Святой Руси, неразрывно сплавляющая Святое и Родное, наше православное и национальное достоинство. И нынешняя задача русских состоит в том, чтобы найти действительные пути возвращения к этой идее, а также деятельного ей служения.

Если ко мне нет вопросов, мы на этом можем закончить обсуждение темы круглого стола. Может быть, докладчик желает сказать что-либо в заключение?

Б.Г. Дверницкий: Я могу только пожелать всем присутствующим искать глубокую связь между всеми периодами русской истории, понимать философию этой истории и видеть главные нынешние задачи Русского духа. Дух нашего народа достиг высоты в идее Святой Руси. Потом он достиг силы в Русской Державе. Но сейчас нужно обрести внутреннюю крепость Русского духа. Эту крепость мы можем обрести в процессе развития русского национализма, задачей которого является раскрытие логоса русской нации, осознание и совершенствование самобытных граней русского характера в религии, культуре, во всех формах человеческого творчества. И когда каждый русский в своей конкретной жизни, в своей профессии будет стремиться деятельно реализовать национальное и православное самосознание, тогда мы и сможем вместе дать отпор нивелировке, обезличиванию и разврату, который сегодня буйствует, как во времена Ноя. И, увидев крепость Русского духа, враждебный нам мир потеряет свою силу, пожухнет и отступит в тень.


От редакции:
Участники круглого стола выражают своё мнение. Мнение редакции может не совпадать с мнением участников