Трудно спорить с теми, кто настаивает на абсолютном приоритете личности над массой. Не в том дело, что все согласны: просто каждый пишущий априорно считает себя личностью солидного масштаба. Я знавал умных людей, искренне убеждённых, что они пуп земли часть вселенной. Причём довольно значительная.
Ячество всегда осуждалось в эпохи твёрдых нравов и бесспорных убеждений. Отрыв от народа пресекался очень решительно. Так, ещё достопочтенные авторы нашумевшего в Средневековье бестселлера "Молот ведьм" в предисловии особо отмечали, выпячивание своих личных заслуг и особенностей, а равно всяческое умствование на эту тему явственно пахнет ересью. И как таковое должно выкорчёвываться неуклонно и публично, чтобы другим неповадно было. Казни тогда производились при полном стечении народа. Конечно, всем было интересно посмотреть на чужие неприятности, а для брезгливых и несогласных имелся общественный остракизм и прочее. Это было что-то наподобие персоональных дел на партсобраниях в более поздние времена.
Увещевание народа на предмет его единения и любви к властям предержащим всегда было важнейшей функцией аппарата управления и никогда не оспаривалось - менялись только методы убеждения. Собственно говоря, всё зависело от характера народа - склочный всегда требовал и любил палку, вялый - больше слушал проповеди, имея ввиду быстрее пойти домой и славно закусить, чем Бог послал.
Любой Отец Народа отлично знает, что власть его держится не на страхе - это дело вторичное и очень ненадёжное. Радетелям за народную спину вольно юродствовать на тему страшного ярма, что давило народную шею в Проклятом Прошлом и натирало ему плечики. Не верьте Сиренам гуманизма: народ - это человек с очень тяжёлым характером при ограниченном уме, он будет терпеть только тех, кого считает своим. Чужие на народной шее не сидят! Им объявляют священную войну и бьются до обморочного состояния. И по простой причине: Чужие подрывают наши сказки одним своим присутствием, не говоря уже о чём-то большем. Чужие в историческом мифе лучше всего смотрятся в виде пленников. Или похожи на дураков, которых надо спасать от самих себя и кормить от щедрот - поскольку они даже заработать на кусок хлеба не могут. Вечно приходится им помогать, непутёвым...
Люди недалёкие скажут: неразумно бросать хлеб собаке. А мудрые ответят: непонятная щедрость предков питает дух далёких потомков. Ибо основательно укрепляет легенду, лежащую в основе основ.
Исторический миф - деликатное явление в народном сознании. Солидный атеист скажет, что в сказки он неверит уже давно - но в душе своей имеет святое место, где сияют золотом эполеты, блестят рыцарские доспехи и стоит наготове бригада морской пехоты. Тут же живёт основатель религии - в которую он не верит и пылится любимая доктрина. Здесь же высится монумент его личной правоте - причём всегда и во всём.
Слова "Мы" , наше и прочее несут в себе древнюю магию. Только думая в их контексте, человек невольно ощущает уверенность. От этих дум исходит спокойствие и сила, ощущение стен родного дома. А если пройти дальше по этому пути, то обязательно выйдешь к костру, вокруг которого до сих пор греется его племя.
Слова "мы, народ", способны активизировать самые глубокие пласты исторической памяти. Чувство единения со своим народом переполняет человека такой гордостью и самомнением, что ещё шаг - и он превратится в дикаря.
Слово "мы" позволило человеку состояться как господину животного мира.
Оно же мастерски провело его через перипетии всех ледниковых периодов и оттепелей, благополучно превратив рядового млекопитающего в важного посетителя зоопарка - с чадами и домочадцами. Этот опыт настолько важен и так хорошо апробирован всем ходом истории, что человек за слово"мы" прячется от греха подальше, на него же опирается - если грех того стоит, им же размахивает, как знаменем - если надо прикрыть большое непотребство.
Исторический миф пропитан словом "мы". Из него он черпает силу, им привлекает внимание простодушных. Без него история народа превращается в крикливые деяния мелких и упрямых людей. И сами потомки, оставшись без корней или с корнями, которых лучше бы никому не показывать, чувствуют себя ничтожными эпигонами жуликов и проходимцев - а это, кроме комплекса неполноценности, ничего хорошего не даёт. Невыносимо тяжко быть наследниками славы ловких карманников и скупердяев. Гораздо лучше, если среди предков были разбойники и людоеды, оперировавшие на значительных пространствах. А ещё лучше, если таковые после лиходейства строили храмы и оделяли вдов да сирот. Попробуйте осудить такого - и почувствуете угрызения совести. В крепком уме уже строятся солидные оправдания и обида за непутёвого предка получается светлая, и не змеится кривая улыбка при упоминании его имени.
Если бездарный воитель потерял армию, крепости и умудрился остаться в живых - то он в рамках мифа он станет чернее чёрного. Герои всех романов - вымышленные и не очень - будут вытирать о него свои грязные сапоги. Никто не подаст ему руки - все будут норовить в морду дать. А если нельзя дать, то хоть плюнуть.
Если таковой всё же пал на поле брани - никто не помянёт его недобрым словом. С ним будут здороваться романные герои, жалеть проходящие по сюжету девушки - глуповат, неудачник, но свой в доску и очень старался... Ничего не попишешь - не каждому ведь дано такое - удачно Родине служить.
Если воитель после поражения застрелится, то миф освятит и его лично, и реки крови, пролитые зря.

Леонид Багмут