Предлагаемая статья представляет собой анализ различных интерпретаций журналистами ситуации, складывающейся вокруг кавказских торговцев на российских рынках. В фокусе моего внимания оказался тот факт, что признание всплеска миграции "кавказцев" в "русские" города в 1990-х годах и непропорционально большого их количества на российских рынках ведет к диаметрально противоположным оценкам этих процессов:

В последнее время наш город буквально наводнили кавказцы. Эти гости, похоже, контролируют сегодня всю рыночную торговлю, ведут себя бесцеремонно, по-хозяйски и более того, совершают различные преступления. Возможно ли этому положить конец? (Смена, 16.12.95, "Доля "кавказской" преступности незначительна").

Мало кто понимает, что "засилье азербайджанских торговцев" для россиян - благо (Общая Газета, 29.10-4.11.98, "Война ленкоранских помидоров с испанскими на московском рынке").

Как показывает исследование, авторов этих точек зрения объединяет внимание к национальности торговцев и представление о существовании этнических групп, представители которых имеют "природную склонность" к торговле. Подобные высказывания находятся в русле советского мультикультурализма, у авторов не возникает сомнений в онтологическом статусе этничности. Этнические границы между торговцами на рынке не ставятся под сомнение, торговцы из кавказских республик "естественно" связываются с "иной" (этнической) культурой, (квази)этническим группам ("кавказцы", "азербайджанцы" и т.д.) приписывается несуществующая культурная гомогенность. Однако описания положения "кавказцев" в принимающем (нашем) обществе, их экономических действий и мотиваций в том и другом случае сильно различаются. В первом - идентифицируется конфликт между принципами функционирования "цивилизованного" рынка и принципами организации работы "кавказцами". Описания базируются на идее, что последние используют "этнические" ресурсы для формирования в торговле (полу)криминальных структур и установления режима своего господства. Во втором случае действия "азербайджанцев" описываются как нормальное рыночное поведение, их "этнические" навыки способствуют успешности деятельности, а плодами успеха пользуются все участники рыночного взаимодействия. Здесь само обращение к торговле рассматривается в большей степени как индивидуальная (а не коллективная) стратегия.

В дальнейшем я представлю подробнее эти два типа описаний с целью продемонстрировать дискурсивные средства, которыми пользуются авторы текстов, для того чтобы сообщить читателям о существовании "кавказцев" ("азербайджанцев") как специфических групп торговцев овощами и фруктами на российских рынках.



1. "Эти гости, похоже, контролируют сегодня всю рыночную торговлю, ведут себя бесцеремонно, по-хозяйски".

Главной метафорой, организующей дискурсивное пространство, в данном случае является метафора "дома". При этом происходит выделение и поляризованная репрезентация (Djik, 1999) "хозяев" ("местных") и "гостей" ("пришлых"). "Гости" описываются как "незваные", не отвечающие ожиданиям "хозяев", они пытаются перевернуть властные отношения, господствовать над "хозяевами". Сохранение необходимого порядка ассоциируется с защитой права "хозяев" устанавливать правила игры на своей территории и требовать (в том числе с привлечением силы) их соблюдения от "гостей".

Для "хозяйской" интерпретации характерно изображение "выходцев с Кавказа" как инородного элемента, наличие которого не только не отвечает потребностям нашего общества, но и представляет серьезную угрозу его существованию прогнозируемым нарушением баланса (демографического, культурного, криминального, экономического и т.д.) в их пользу.

Обращаясь к некоторым аспектам поляризованной репрезентации нас и них, я покажу, каким образом формируется представление о нежелательности их присутствия в нашем обществе и обосновывается необходимость применения силы.

Сначала рассмотрим, каким образом характеризуются они:

- они захватывают то, что по праву принадлежит нам. Они "оккупировали" и "поделили" наши города, рынки, собирают дань с наших торговцев. Из-за них цены на рынках выше, чем могли бы быть без них. Организовав сеть перекупщиков, действующих нецивилизованными методами (например, различные формы вымогательства), они установили режим диктата цен. Насильно отбирая товар, они присваивают прибыль от торговли, которая по праву принадлежит "местным товаропроизводителям";

- ":в их лице мы имеем дело со средой повышенной криминогенной опасности" (Санкт-Петербургские ведомости - в дальнейшем СПб вед., 27.10.99). Склонность к криминальным действиям обусловлена спецификой развития их этнической культуры (морали), в которой силовые методы решения вопросов и негативное отношение к чужакам естественны:


"Риск, удаль, азарт у южного человека - в крови. Обращаться с оружием, особенно у горцев, мальчишки обучаются раньше, чем читать. В краях, где земли почти нет, а если есть, то родит плохо, формируется и особая мораль: добыть себе средства для жизни силой не позорно, а почетно. Особенно у чужаков" (СПб вед., 27.10.99).

Кроме того, их массовое обращение к криминальным практикам связано с кризисом в новых независимых республиках, где "тысячи людей оказались "выдавлены" в криминал". Торговые места на рынках одновременно являются местами распространения наркотиков, оружия. Доход от криминальной деятельности поступает на "помощь воюющим /в Чечне/ братьям" (СПб вед., 27.10.99);

- они принадлежат к совершенно другой, не европейской культуре (культурам), менее цивилизованы ("патриархальны") и не приспособлены к жизни в городах. Они живут кланами, не самостоятельны, традиционно зависят от сообщества своих, склонны к демонстративному потреблению, "пускают пыль в глаза". Наше и их представление о "положительном" сильно отличаются:

Большинство выходцев с Кавказа в глубине души патриархальные крестьяне. Выжить в горах очень трудно, а в одиночку практически невозможно. Кроме того, жизнь многих народов заключена в невероятно сложные (с европейской точки зрения) нормы поведения, регулирующие едва ли не каждый шаг и каждое слово. В результате выходцы с Кавказа с детства привыкают в дружеской среде жестко регулировать свое поведение, а в среде, которая кажется им враждебной (в Москве например), стремятся произвести на окружающих положительное впечатление. А европейцам эта манера "пускать пыль в глаза" кажется шокирующей: все эти рестораны, ящики шампанского, разбрасывание денег (даже если они последние) жестами сеятеля и тому подобное (Известия, 15.07.99);

- они не адаптированы и не желают адаптироваться к нашей культуре, продолжают следовать нормам поведения, существующим на их "этнической родине", игнорируя факт несоответствия. Они стремятся к замкнутости, ограничивая социальные контакты, в основном, земляками ("кланы"), не проявляют активности в поиске социальных связей, которые позволили бы им вписаться в наше общество. Предпочитая контакты с маргинальными или низкостатусными категориями населения, они формируют неадекватное представление о нас и нашей культуре:

Отношение же к москвичам (даже к тем, от кого непосредственно зависит благосостояние, - покупателям на рынке, например), к сожалению, формируется в ходе общения с грузчиками и проститутками, что не добавляет уважения и любви к славянской культуре и быту (Известия, 15.07.99);

- они презирают нас, используют наши слабости и устанавливают свои порядки на нашей территории. Они не уважают наших женщин, относятся к ним как к объекту своих желаний, используют их экономически (в качестве продавцов на рынках) и сексуально;

- в сексуальном поведении они активны и агрессивны. В отношении наших женщин они не соблюдают никаких ограничений на сексуальное поведение, существующих на их "этнической родине";

- они живут, торгуют на нашей территории в основном нелегально, не желают подчиняться общим правилам, полагая соблюдение наших законов унизительным для себя. Проблемы, связанные с нелегальностью положения, решают "традиционным" (широко распространенным на родине) способом, подкупая милиционеров и чиновников.

Принципы социальной организации "кавказцев" позволяют им, в отличие от других участников рыночного взаимодействии, использовать в своей деятельности нерыночные механизмы регулирования цен, силовые методы воздействия на конкурентов. "Кавказцы" выступают на рынке в качестве специфической корпоративной группы-монополиста, преследующей свои интересы и пренебрегающей интересами других сторон. Рынок оказывается местом, где "кавказцы" осуществляют господство над нами. В силу того, что они используют коллективные стратегии, их силовой потенциал как участников обмена (коллективные стратегии) значительно превышает наши (индивидуальные) возможности сопротивления. Базовая концепция, организующая репрезентацию "гостей", - концепция реальной или потенциальной угрозы. Особенности их культуры провоцируют несоблюдение ими наших норм и законов, создают повышенную угрозу сохранению порядка, установленного нами.

Мы в этой ситуации систематически оказываемся в положении жертв внешней агрессии ("оккупации"):

- мы толерантны и традиционно ведем себя корректно. Мы доверчивы, веротерпимы, прибегаем к силе лишь вынуждено, реагируя на агрессию с их стороны, защищая собственное национальное достоинство. Такое отношение - знак европейской цивилизованности:

"Традиционно Россия (а уж Петербург - в особенности) была домом для людей всех рас и вероисповеданий. Но если гость приходит в ваш дом с целью поживиться и, едва войдя, заявляет, что он здесь хозяин, поставить на место - дело чести любого уважающего себя человека" (СПб вед. 27.10.99);

- мы не расисты, мы признаем существование различий между "кавказскими" культурами, мы живем в многонациональном обществе и уважаем традиции каждого из них:

Нас коробит от слов "лица кавказской национальности", - с возмущением говорят борцы с этнической преступностью. - Нет такой национальности! Как нет европейской, азиатской или американской. Есть чеченцы, дагестанцы, ингуши, осетины - люди со своей историей, культурой, национальными особенностями и традициями. И пока мы все это не поймем, не учтем в своей работе, вместо пользы можем принести непоправимый вред (СПб вед. 27.10.99);

- мы стремимся к объективному изображению их присутствия на нашей территории. Они мешают нам, создавая замкнутые сообщества по этническому признаку, организуя параллельный нашему "кавказский" мир. Мы вынуждены пользоваться данными статистики, информацией из "компетентных источников" (в основном представителей правоохранительных органов), которые ведут постоянное наблюдение за ними и располагают проверенной информацией;

- наше негативное отношение к ним имеет объективные основания, хотя мы признаем, что надо сдерживать свои эмоции. Мы осуждаем особенно агрессивные проявления ксенофобии населением (погромы);

- наших ресурсов недостаточно, для того чтобы справиться с проблемами "цивилизованными" методами. Мы вынуждены нарушать "права человека", но потому что они систематически нарушают наши права.

Как мы видим из приведенных выше описаний, виновниками конфликтов между нами и ними являются они. Они не разделяют (не могут и не хотят разделять) наши (цивилизованные) нормы жизни, угрожают существованию нашего общества. Дискриминация с нашей стороны (институциональная или повседневная) представляет собой ответную реакцию на "наглость" и "агрессивность", которую они демонстрируют. Они становятся жертвами собственных (этнических) норм поведения, от которых не могут и не хотят отказаться.

Такое поляризованное изображение сторон взаимодействия позволяет использовать метафору "войны" для описания взаимоотношений. "Освободительную войну" в интересах "хозяев" ведут представители правоохранительных органов, которым делегированы полномочия по защите "дома". В целом, такое изображение сторон взаимодействия легитимирует силовые действия. В этом контексте оправдывается нарушение российских и международных законов и соглашений, они рассматриваются как рациональное поведение в сложившейся ситуации.

2. "...засилье азербайджанских торговцев" для россиян - благо".

Данная интерпретация представлена в небольшом количестве текстов, и практически все они - интервью с официальными представителями так называемых этнических меньшинств.

В соответствии с данной версией, современное положение "кавказцев" в российских городах во многом определяется общим для всех нас "советским" прошлым. Все мы оказываемся интегрированы в сообщество "бывших советских людей", объединенных "дружбой народов". Для описания этого сообщества используются метафора "старых друзей".

Предполагается, что в условиях плановой экономики были сформированы устойчивые связи между потребителями в российских городах и производителями (сельхозпродукции) в республиках (в том числе в Азербайджане); существовала система социальной защиты торговцев на рынках. Процессы начала 90-х годов привели к разрушению существовавшего прежде института советского колхозного рынка, были разрушены налаженные системы поставок. От этого пострадали как производители в республиках (отсутствие сбыта), так и потребители в российских городах, испытавшие дефицит сельхозпродуктов. Высокий уровень конкуренции на международных рынках заставил производителей вернуться на внутренний рынок СНГ. Однако торговать своей продукцией в новых условиях (проблемы на границах новых независимых государств) не представляется возможным. "Азербайджанцы" установили контакты с зарубежными поставщиками и наладили торговлю импортными (более дорогими) овощами и фруктами. В перспективе они предполагают переход обратно на более качественную и дешевую свою продукцию, однако, сроки перехода зависят в большей степени от решения политических и экономических проблем, существующих между государствами (например правовой режим на границе Россия - Азербайджан).

Экономический успех "азербайджанцев" на российских рынках в современных условиях - результат победы в конкурентной борьбе наиболее "предприимчивых" и "досконально изучивших местную структуру, особенности и потребности региона" людей.

"Кавказские" ("азербайджанские") торговцы не только не представляют угрозы принимающему обществу, но и приносят реальную пользу: обеспечивают овощами и фруктами, дают работу местным жителям, поддерживают нашу инфраструктуру и т.д. Их потенциал может быть использован властями для дальнейшего развития экономики российских регионов:

Посмотрите, сколько россиян кормятся вокруг торгующих азербайджанцев. Кроме того, они платят за прописку, за регистрацию, за место на рынке, питаются, пользуются транспортом, снимают квартиры. Представляете, какие это в сумме деньги? К сожалению, пока в России нет политического лидера, который мог бы организованно использовать потенциальный талант наших соотечественников (Общая газета, 29.10-4.11.98).

Они недостаточно эффективно защищены от "рэкета" и незаконных действий ("беспредела") представителей правоохранительных органов, которые "в любую минуту могут уложить лицом в грязь, избить ни за что, сфабриковать уголовное дело" (Общая газета, 29.10-4.11.98).

Соглашаясь с основными посылками "хозяйской" стратегии, автор предлагает иначе интерпретировать причины и результаты миграционных и экономических процессов, используя для описания нейтральные термины, позитивно оценивая присутствие "азербайджанцев" в городах, делая акцент не на различиях, а на сходстве.

*****

Итак, в первом из приведенных примеров мы имеем дело с доминирующим в официальной прессе дискриминационным дискурсом. Он включает в себя "убеждающее" описание "фактов" или мнений "компетентных органов", из которых читающая публика может сделать вывод, что в большинстве трудностей следует винить "гостей с юга". Утверждение групповой солидарности ("мы - хозяева", "мы - петербуржцы", "мы - европейцы" и т.п.) выступает в качестве мобилизующего на борьбу с "незваными гостями". Особое внимание уделяется трудностям, "порождённым" присутствием большого количества мигрантов; предполагается, но игнорируется их положительное значение для жизни города. При этом авторы отвергают обвинения в расизме и оказываются достаточно хорошо защищены, так как в российском дискурсе доминирует узкое определение расизма как идеологии, обосновывающей биологическое превосходство одних рас над другими.

Как показывает исследование, существуют различные механизмы дискурсивного (вос)производства этнофобии и расизма, не имеющих отношения к реакционным националистическим движениям и к концепции биологического превосходства. Представленная выше поляризованная репрезентация "хозяев"/"гостей" - один из таких механизмов, используемых официальной ("демократической", "независимой") российской прессой. Его использование способствует воспроизводству "культурного расизма" (Dijk, 1999), носители которого никогда не станут вступать ни в какие экстремистские группировки, более того, открыто заявляют о своем негативном к ним отношении, но при этом оправдывают дискриминацию по этническим (расовым) признакам. "Хозяйский" дискурс представляет собой современную версию расистской идеологии, базирующейся на представлениях о столкновении на нашей территории культурно гомогенных и обладающих разными правами сообществ "гостей" и "хозяев".

Следует отметить крайне редкое появление текстов, предлагающих альтернативные (позитивные) оценки присутствия "кавказцев" на российских рынках. В этом случае не наблюдается противопоставления "мы"/"они", а ведется речь о взаимовыгодном сотрудничестве двух равных партнеров. В отличие от "хозяйской" стратегии, здесь подчеркивается то, что нас объединяет: на рынке все мы вступаем в отношения более или менее эквивалентного обмена. Однако, альтернативность этой интерпретации во многом видимая. Несмотря на сделанную попытку показать, что "азербайджанцы" действуют в интересах "местного населения", принципиально пошатнуть "хозяйскую" версию таким образом не удается. Задавая вопросы, журналистка цитирует "хозяйский" язык: "А нет опасности, что огромная масса "инородцев" станет в России еще одним дестабилизирующим фактором?", - и респондент соглашается с постановкой вопроса, не находя в нем никакого дискриминирующего смысла. В целом, "представитель правительства Азербайджана" придерживается мнения, что на рынке действуют люди "этнические" (homo ethnicus), и хотя результат встречи "азербайджанских" торговцев с "местным (русским) населением" оценивается положительно, такая точка зрения создает почву для ксенофобии.

Примечания:

31 Подробнее об альтернативных интерпретациях смотри статью Ольги Бредниковой и Олега Паченкова в этом сборнике.

32 В разделе самокритики встречались: склонность к "халяве", нечистоплотность отдельных наших чиновников и милиционеров, доброта и веротерпимость населения и т.п.

33 Например, статьи: "Милиция продолжает "кавказскую войну" (Алексей Белянчев, Известия, 29.05.1997), "Кавказские пленники. Ими вполне могут оказаться жители Волгоградской области") (Андрей Серенко, Независимая газета, 14.09.99) и др.

34 В качестве иллюстрации выбрана статья "Война ленкоранских помидоров с испанскими на московском рынке. Мало кто понимает, что "засилье азербайджанских торговцев" для россиян - благо". Интервью с первым вице-премьером правительства Азербайджана Аббасом Аббасовым (Общая газета, 29.10. - 4.11.98).

35 Торговец обладал правовым статусом, который защищал его от произвола милиции и чиновников, за торговцами закреплялись определенные торговые места и т.д.

36 На наш взгляд, распространение таких идеологий является достаточно маргинальной проблемой как для западных (Dijk, 1999), так и для российского обществ, и не стоит того внимания, которое ей уделяется.



Литература

Djik, T.A. van (1999). Ideology. SAGE Publications

Оксана Карпенко