Плохая память – как старые зубы: растут через одного. Тут помню, тут не помню, а тут я стоял, когда было почему-то очень хорошо. Вспомнить бы почему – да сил нет. И недосуг. За фейерверком прошедшей зимы читающая публика забыла о славной дате – 100 лет первой русской революции. Да и зачем её помнить – это ведь уже раритет – давно прошедшее время. Плюсквамперфектум, кажется.

И никто не напомнил об этом обывателю – славные борзописцы горячее и увлекательно рассказывали обывателям об украинских событиях. Свежая и удачная «революция» полностью затмила старую и подавленную. А напрасно: это явление не случайное и имеет склонность к повторению. Которое, как говорят, мать учения и бабушка крупных неприятностей.




Даже студенты не знают – просто не слышали о расстреле демонстрации 9 января, о восстании на броненосце «Потёмкин», о крейсере «Очаков», о всеобщей стачке, о манифесте 19 октября. Некоторые кое-что помнят, но из раздела «слышал звон – да не знаю, где он». Помнят потёмкинские деревни – это были были такие образцово – показательные деревни в каждом районе. С чистыми пейзанами, асфальтовыми дорогами и крашеными в один цвет заборами. От крейсера «Очаков» остался в памяти народной не лейтенант Шмидт , а его более чем известные дети – истово воспетые в романе Ильфа и Петрова.



Кто знает, почему у этноса прямо на глазах слабеет историческая память. Говорят, что её никогда и не было – потому-то русский человек всегда крепок задним, а не передним умом. Однако людей грамотных это врядли касается – а с народа и взятки гладки. Тем не менее: где наша не пропадала! А тут – явная и тотальная обскурация. Скорее всего, это связано с крушением надежд, которые обуревали общество в конце 80-х годов. Тогда надежды посеяли так густо, что они уморили друг друга голодом. Согласно пословице: «торговали – веселились, подсчитали – прослезились». Святая правда!


Надежды «восьмидесятников» давно развеялись в дым прошлогоднего костра, а шок от расставания с розовощёкими иллюзиями не утих до сих пор. На пепелище надежд народ по привычке призвал апатию – как психологическое обезболевание. Туповатый цинизм поселился в доверчивых людских душах – он притупляет страдания, но требует за это слишком большую плату. И Бог его знает, когда в России пройдёт полоса отчаяния, чёрных очков – которые с трудом прикрывают убогое казённое и самопальное самомнение.

Народ читать не любит. Думать – тоже. Не то, чтољ не было чем – но зачем? Оно ведь не помогает жить хорошо и правильно. Кроме того – есть телевизор. Он – как лампочка Ильича в старину, светится в каждом окне. Тревогу вызывает не сам уровень идейно-массовой работы с населением – он как раз достаточно высокий. И методы её вполне адекватны, и содержание соответствует духу потребителей. Но та жвачка, которую исправно жуют телезрители, сильно напоминает ту, что скармливали трудящимся 100 лет назад – в районе первой русской революции. Слова изменились, фраки вышли из моды – но содержание прежнее.

Государя-императора обижают вольнодумцы из разночинцев – бездельники и белоручки, не знающие, что такое работа и ответственность. Царь жалеет и печалуется о своих неудачных детках, которые в молодости не слушались маму, в возрасте – безобразничают публично. Зато государя бесконечно любит добрый русский народ. И рейтинг государев стабильно высок – как впрочем всегда.

Царь – естественный защитник и спаситель державы, любящий отец для всего народа. Ночи не спит, думу думает – как бы улучшить жизнь верноподданных. Власть его отеческая стоит как скала среди бурного вражеского моря. Фундамент её прочен и крепок, ибо в основе её – сердце народное. Народ и партия едины и этому единству нет альтернативы. И не будет – во веки веков.

На границе – там где тучи априорно ходят хмуро – идёт успешная и справедливая война, которая скоро уже закончится полной победой русского оружия. Временные неудачи связаны с лихоимством да глупостью людей, которым Отец наш доверил пасти его стадо в тех местах.љ Однако пусть никто не сомневается: батюшка зорко смотрит за ними и взыскивает в меру их прегрешений перед державой.

Преданный народ регулярно пишет государю всеподданнейшие письма, полные любви и глубоко одобрения. А так же совершенно самостоятельно, как Великий Почин, формирует чёрные сотни – для твёрдого и своевременного отпора провокаторам и всяческим предателям. За народными инициативами либерально и по отечески присматривают околоточные надзиратели – дабы Гнев Народный не переливался через край раньше времени.

Беда с железобетонной властью! Только люди, которых никто не слушает, знают: цемент и арматуру, отпущенные для её укрепления, уже давно продали на базаре бойкие люди. С имеющимися стройматериалами нежелательно размахиваться на небоскрёбы. Уверенно можно строить только караван-сараи – для усталых путников и их верных и любящих верблюдов. А местах и вовсе неспокойных хорошо проявить предельную скромность вплоть до полного аскетизма – ему и землетрясение ни по чём и если сожгут случайно – тоже не беда.

Конечно, я сильно сгущаю краски, перегибаю палку и смотрю через чёрные очки – всё это так. И тем не менее – на Руси Великой и как некоторые думают – Святой, уже вступает потихоньку в трудовую жизнь поколение, тревожно напоминающее своих прадедушек. Они копят обиды, раздуваясь от собственной важности – и запивают всё это пивом. Идеальный материал для повторения очередного урока истории.


Леонид Багмут