Чего только не писали и говорили о парижских событиях. С осуждением, злорадством, и даже симпатией. С каких только позиций не пытались их анализировать. «Анализируй «это».
Это и «конфликт ислама с христианским Западом» (тогда уж, правильнее сказать – постхристианским), и «борьба Юга против Севера», и социальная война обездоленных против богатых и обеспеченных (достали, понимаешь эти авто – предмет не столько передвижения, сколько выпендрежа их владельцев), и выходки распустившихся хулиганов. За этим видят происки: США (недовольных поддержкой французами арабского мира), евробюрократов (которым не нужен альтернативный, франко-германский проект объединения Европы); разборки французских элит промеж собой; наконец, чуть ли не мифического Бен Ладена.

Последний, вообще, крайне удобная фигура. В принципе, любая спецслужба может совершить абсолютно любую «спецоперацию», после чего в Интернет появится сообщение: «Аль Кайда берет на себя ответственность за…» (требуемое вписать). А то, что это требуемое совершенно невыгодно «террористу №1» (если последний и в самом деле еще существует) не беда. «Он же сумасшедший, у него нет логики».
Вообще, поддерживать в обществе определенный уровень страха крайне полезно для власти. Раньше эту функцию с успехом выполнял страх ядерной войны. Но в последние десятилетия население порядком разнежилось, а ведь еще в первом тысячелетии до н.э. китайские легисты говорили: «Сильный народ – слабое государство. Слабый народ – сильное государство».
Нам, правда, говорят, что в условиях глобализации государство проявляет тенденцию к отмиранию. Может оно и так. Правда, по этому поводу вспоминаются советские разговоры об «отмирании тюрем при социализме».
Но вот кто явно отмирать не собирается – так это государственные чиновники. Их учреждения с успехом преобразовываются в разнообразные «международные организации».

Однако заевшееся население надо как-то держать в узде. Вот и идут в ход всякие страшилки, среди которых не последнюю очередь занимают «коровье бешенство» и «птичий грипп». Еще что-то там такое было у свиней.
Неохваченными остались рыбы и овощи. Возможно, в ближайшее время мы станем свидетелями массированной истерии и по их поводу.
Возвращаясь к Франции можно сказать, что всякие конспирологические изыскания, конечно, могут иметь под собой смысловую почву. Но, если взглянуть на события с точки зрения теории этногенеза Льва Гумилева базовая суть процесса состоит в переходе Франции (да и Европы в целом) к субпассионарной фазе.
Продвинутые политологи любят говорить о переходе к "постиндустриальной фазе". Но, вполне вероятно, что это и есть современная версия субпассионарного обскурантизма. Со всем его хищничеством и паразитарностью. Нечто вроде того, что случилось в Римской империи в конце 2 века нашей эры.

И то сказать, инерционное благополучие Запада крайне затянулось. Причиной чего послужило как благоприятное географическое положение Европы и Америки, так и действительно выдающиеся качества западной цивилизации.
Но первым звоночком была Первая мировая – мгновенный переход от уютнейшего благополучия и «уверенности в завтрашнем дне» столь ценимыми нашими современниками (не зря же новорусские кинематографисты без конца снимают фильмы «из той эпохи») к кровавой бойне.
Вторым звоночком стала Вторая мировая (комментарии здесь излишни).
Применительно к послевоенной Франции можно вспомнить парижские события 1968 года. Их любят противопоставлять нынешним. Типа «тогда были идеалы» («наркотики, секс, рок эн ролл»).
На самом деле, мы имеем дело со звеньями одной цепочки. Вслед за «всеобщей свободной любовью» хиппи пришло «жесткое порно». Такова сила вещей.
Интересно было наблюдать по Евроньюс французского обывателя. Бесконечно уставшего, желающего чтобы его наконец «отпустили». Демонстрирующего поистине женские претензия к властям: «Так действовать нельзя, надо как-то иначе… а как – мы не знаем».