Часть вторая - продолжение 8

Франция 5
Борьба за выживание

После моего ухода из ателье у меня началось «смутное время», которое продлилось несколько лет. Были взлеты, были затишья и были падения. Но не было поражений, не было отчаяния – я каждый раз вставал на ноги!
Жизнь в Париже ничем особенным не отличалась, если не принимать во внимание, что это были первые послевоенные годы напряженного восстановления экономики. Присутствие американской армии смягчало дефицит продовольственных товаров, снабжая ими подпольную экономику. Правительство боролось с этим явлением, но не очень жестко. Оно понимало, что жесткие меры могут привести к ненужным социальным протестам и подорвать начатое усилие по восстановлению более или менее нормального положения в стране.
Был момент, когда я, как и многие другие, «нырнул» в это подполье, надеясь улучшить мое положение. С этой целью я поехал в портовый город купить непосредственно у американских моряков несколько блоков сигарет.
Приехал в порт. Осмотрелся.
Оказалось, что это не так просто сделать. Место причала кораблей было оцеплено металлической сеткой и объявлено таможенной зоной. Следовательно, подняться на корабль и купить сигареты непосредственно у американских моряков было невозможно.
Оглядываясь, я заметил, что молодые арабы ходили туда-сюда вдоль заграждения. Внезапно между ними возникала драка, привлекая внимание таможенников. Пока они разнимали дерущихся, кто-то спрыгивал с корабля и бежал к ограждению, перебрасывал какой-то пакет и нырял в закамуфлированное отверстие в сетке. С этого момента драка прекращалась, и все уходили в ближайшее полуподвальное арабское кафе.
Я тоже зашел в это кафе. Первое впечатление – полумрак и не видно ни одного лица. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы рассмотреть обстановку. Меня моментально окружили, и посыпались вопросы: кто я, почему зашел в это кафе и, наконец, что мне нужно. Убедившись, что я не служу ни в полиции, ни на таможне, наш разговор принял «нормальный оборот». Я сказал, что мне надо, и договорился о цене. Визави мне объяснил, что выполнение моего заказа займет некоторое время, и посоветовал сидеть в этом кафе и не выходить на улицу. Через некоторое время прибыл «такси» (так называют того, кто приобретает товар на корабле и переносит его через таможенную зону) и принес мой заказ. Я моментально положил сигареты в мешок и начал расплачиваться. Не успел я отдать последнюю купюру, как кто-то выкрикнул: «Полиция!». Все забегали, засуетились, и кто-то уцепился за мешок! Но безрезультатно: я его крепко держал!
Конечно, никакой полиции не было! Зато выкрики «полиция» создавали искусственную суматоху, во время которой обкрадывали новичков, как я.
Вернувшись в Париж, я начал обходить ночные бары, предлагая американские сигареты. Поначалу ко мне относились с подозрением: «Кто он?». Но потом покупатели сами находили меня и давали заказы. После нескольких поездок в порт я прекратил торговать сигаретами: очень большой риск – поймают и вышлют в Болгарию!

*

Русская колония жила своей жизнью. Люди встречались друг с другом около храма Александра Невского или в клубе советских патриотов.
У храма я встретил Николая Ливена, моего знакомого по Софии, а в клубе советских патриотов познакомился, по инициативе В.Вяземского, с неизвестным мне шахматистом. Мы выбрали столик подальше от буфета. В.Вяземский принес нам пирожные и кофе.
Против меня сидел человек в военном обмундировании французской армии. Его исхудалое лицо со смугловатым оттенком говорило о том, что человек устал, что он физически истощен.
Мы сыграли несколько партий и разошлись, поблагодарив друг друга за доставленное удовольствие. Через некоторое время мой партнер уехал в
Нью-Йорк. После нашей встречи прошло лет десять. Геннадий, мой приятель по спорту, пригласил меня к себе домой на ужин.
– Во-первых, мама будет рада тебя повидать, во-вторых, познакомишься с моей сестрой и, наконец, познакомлю тебя с моим зятем, Николаем Россолимо – шахматистом международного класса.
Сидим за столом и разговариваем, в частности, о жизни в США.
– Знаешь, Геннадий, я с твоим приятелем знаком, – сказал Николай. И рассказал о нашей встрече в клубе советских патриотов, добавив, что он вернулся из немецкого плена за несколько дней до нашего поединка.
– Но это нисколько не умаляет ваших заслуг! – добавил он, обращаясь ко мне. – Разрешите мне подарить вам мою «походную» шахматную доску на память о нашей встрече.
Я поблагодарил Николая за его жест. Но у меня не было случая сказать Николаю, что его «походная доска» мне служила верой и правдой для упражнений и разбора партий – Николай преждевременно скончался!
Ради курьеза расскажу, что на следующий день после нашей встречи у Геннадия, Николай зашел в русский шахматный кружок, в котором у него было много знакомых, и рассказал о нашем поединке в доме патриотов. С тех пор мои друзья по кружку мне дали титул «гроссмейстера»!
Небезынтересно отметить, что в тридцатые годы прошлого столетия Алехин, Тартаковер и многие другие знаменитые русские шахматисты были членами этого кружка.

*

Николай Ливен мне сказал, что он является личным секретарем танцора Кукина, которому Лондонский театр дал заказ на постановку какого-то большого спектакля. Я же рассказал Николаю о моих «артистических» похождениях в различных ателье.
– Послушай, – сказал Николай, – тебе надо встретить Кукина и с ним поговорить.
При встрече Кукин мне подтвердил, что такой проект существует, что ведутся переговоры, которые, по всей вероятности, превратятся в контракт.

Был у меня приятель по спорту – футболист Паша Пискун. У Паши было много подражателей: когда он бил по мячу, то мяч «звенел»!
Жил Паша с матерью и сестрой Олей, у которой был жених, обещавший ей подарить после свадьбы шубку и велосипед. Но до свадьбы не дошло: он ей подарил сына и исчез.
Во время мобилизации Паше было предложено вступить в Иностранный легион и обещано французское гражданство после войны. И Паша стал легионером. Прошел всю войну вместе с сенегальцами, демобилизовался в чине ефрейтора, но французского гражданства так и не получил.
Идентичный случай произошел с моим приятелем Володей Шамчук. Получив мобилизационную повестку, он пошел в ближайший мобилизационный пункт и заявил, что он студент и обладатель нансеновского паспорта. Другими словами, что он не подлежит мобилизации. Дежурный офицер просмотрел его документы и сказал, что, безусловно, произошла ошибка, что мобилизация его не касается, и посоветовал поехать в город Нанси и выяснить этот вопрос на месте.
– Это займет не больше двух– трех дней, и вы вернетесь домой.
Володя взял бритвенный прибор, зубную щетку и поехал в Нанси и… попал в Иностранный легион! А вернулся Володя домой через четыре года в чине капитана и гражданином Франции! И «корреспондентом» французской военной разведки…

В квартире Паши было маленькое ателье, в котором он вместе с сестрой выполнял заказы на галстуки и платочки. После встречи с Кукиным я зашел к Паше, сказал, что в воздухе висит крупный заказ, и спросил, как бы они отнеслись к такому заказу, если бы он был дан ему?
– Что за вопрос? Конечно, взяли бы!
– Паша, заказ будет очень большим и спешным. Вдвоем вы не справитесь. Кроме того, нужно будет приобрести дополнительное оборудование и материал. Времени на обдумывание немного. Если этот заказ перепадет нам, то я предлагаю следующие условия: из полученной суммы будут вычтены расходы за купленный материал; из оставшейся суммы будет уделено 10% на всякий «пожарный случай» (резервный фонд); оставшаяся сумма делится на три равных части. Согласен?
– Подожди, тут что-то не ясно. Если, как ты говоришь, заказ будет передан нам, то я не понимаю, почему ты будешь участвовать в дележе?
– Послушай, Паша, Шаляпин говорил, что даром поют только птички. Если я (а не вы!) получу этот заказ, то я займусь его коммерческой стороной: покупать материю, краски и прочее и рассчитываться с заказчиком. Если вас такая схема не устраивает, то нам не о чем больше говорить.
В конечном итоге Паша согласился с моим предложением.

Несмотря на мои лингвистические изъяны, я заранее установил контакт с продавцами материи, красок и прочего. Я договорился, что они мне откроют недельный кредит, который я обязался погашать каждый понедельник.
Паша тоже не дремал: он попросил своего знакомого сделать ему несколько рисунков-моделей для будущих декораций.
Я поехал к Кукину показать наброски, выполненные в Билибинском стиле. Кукина не застал и передал папку Николаю – с просьбой дать мне знать его мнение.
Через несколько дней после моего визита к Кукину я получил письмо от Николая, который мне сообщил, что контракт с английским театром подписан и что Кукин желает меня видеть как можно скорее.
При встрече мне была доверена реализация занавесей в Билибинском стиле, оговорена стоимость раскрашенного квадратного метра и выдан аванс на покупку материала.
В русской среде поднялась буря!
«Как так, – говорили люди, – он же (речь шла обо мне) не умеет работать, как надо, а получил такой выгодный контракт!».

Объем работы был большой. С первых же дней работы стало очевидным, что Паша и его сестра не смогут справиться с задачей, и было решено пригласить рабочую силу со стороны. Были введены некоторые технологические новшества, которые ускоряли темп работы и параллельно понижали себестоимость производства.
У нас завелись деньги.
Мать Паши начала приглашать «на чашку кофе с сардинками» знакомых и соседей. На кухне беспрерывно стояла огромная кастрюля с заваренным кофе. Мать Паши бегала по нескольку раз в день в соседнюю лавку, покупала кофе, хлеб, сахар, банки с сардинками (наилучшими – марокканскими!) и приготавливала «сандвичи» чуть ли не на весь район. Обеды и ужины не готовились – не было времени!

Работа кипела. Наступила погожая весна, и лето обещало быть жарким с относительно устойчивой погодой. В некоторых магазинах начали появляться «смелые» дамские купальные костюмы. Учитывая дефицит в производстве купальных костюмов, я предложил Паше заняться этим делом. Нашли швею, выбрали модель, составили рисунки, и Паша приступил к изготовлению трафаретов. Я достал рулон подходящей материи.
Трудность нашего проекта заключалась не в том, чтобы сбыть нашу продукцию на выгодных условиях, а в том, что мы не могли использовать стандартные краски: они не обладали необходимой устойчивостью – они линяли. Даже фиксирование горячим паром не могло убрать лишний пигмент. Не трудно было себе представить женщину в нашем купальном костюме, выходящей после купания на берег: костюм оказался бы бесцветным, а краски были бы на теле «русалки»!
Я предложил использовать типографские краски, при условии, что они будут наноситься на материю в очень маленьком количестве. Первый образец вышел бледным, но это нас не остановило: в торговле и такого не было! Зато он не линял. И спрос на наши купальные костюмы превышал наши производственные возможности!

Среди наших конкурентов пошли разговоры о том, что мы выпускаем купальные костюмы, «которые не линяют!». Неожиданно вокруг нашего ателье закрутились «конкуренты-разведчики» – узнать секрет красок, «которые не линяют».
С одним из них произошла очень пикантная история.
Уборная находилась не в доме, а во дворе. Поэтому ночью Паша пользовался бутылкой. Злополучный конкурент выбрал удобный момент и украл эту бутылку «с желтой краской»! Ее исчезновение Паша обнаружил только на следующее утро!
Этого любезного человека мы больше не видели в пределах ателье!
Я крутился, как белка в колесе: бегал за материей, бегал за красками, бегал за резиновыми грушами по всем аптекам и сдавал готовую декорацию. Кроме того, надо было отнести раскрашенную материю к швее, забрать готовую продукцию и отвезти ее в магазин!
Наконец я сдал последнюю партию заказа на лондонский театр, и со мной рассчитались полностью.
Я тоже рассчитался полностью с моими сотрудниками. Осталось только рассчитаться с поставщиками материи и красок.
Я очень устал от напряженной работы в парах древесного спирта, сопряженной с осторожностью. Я все время помнил, что у меня нет права на работу и что у меня трехнедельный вид на жительство в этой стране. Если меня поймает полиция с поличным, то, в лучшем случае, отвезет на какую-нибудь границу и вытолкнет из вагона сапогом «в спину». В худшем случае посадит в тюрьму (за черный рынок, за «грабеж» государственной казны) и после отбытия срока заключения все равно отвезет на границу и вытолкнет из вагона. В подобных случаях полиции соседних стран работают в сговоре: одни выталкивают, а другие подбирают незаконно перешедшего границу. Потом и они везут «пойманного» на какую-нибудь соседнюю границу и… сказке «про белого бычка» не будет конца, если не повезет, если кто-нибудь не порвет эту цепочку…

Была суббота. Я решил поехать на несколько дней в лес, отдохнуть. Передав Паше деньги за товар, попросил его обязательно расплатиться с нашими поставщиками в понедельник.
И я уехал.
Вернулся в среду и, первым долгом, зашел к поставщикам. Совсем неожиданно они набросились на меня, угрожая расправиться со мной за несоблюдение нашего договора, угрожая выдать меня полиции…
– Подождите, – сказал я, – объясните мне, что произошло. Вы же получили деньги…
– В том-то и дело, что мы ничего не получили!
– Дайте мне два часа времени, и я рассчитаюсь с вами.
– Хорошо, но только два часа, иначе…
«Что же произошло во время моего отсутствия? Почему Паша не расплатился, как было уговорено?».

Я побежал домой, взял свои сбережения и расплатился с поставщиками. Потом пошел к Паше – узнать, что случилось.
Оказалось, что «в ту субботу» было два бала: один устраивали «соколы», а другой – советские патриоты. Паша пошел на сокольский бал, на котором встретил друзей и приятелей. «Угощаю», – говорил Паша. Наугощались до такой степени, что кто-то предложил пойти сорвать бал советских патриотов. И полупьяная компания двинулась в путь-дорогу. Пришли и устроились у буфета. В какой-то момент Паша взял ломтик колбасы, положил на него слой майонеза и шлепнул колбасу на стенку!
– Что вы делаете? Это же стоит денег!
– Я плачу!
Сообразительные организаторы подвинули к Паше блюдо с колбасой и банку с майонезом.
В конечном итоге Паша расплатился за колбасу и майонез деньгами наших поставщиков!
После рассказа этой истории Паша замолчал. С его стороны не было ни раскаяния, ни сожаления!
Я взял свой пиджак и ушел из этого дома навсегда, не произнеся ни одного слова!
Паша для меня больше не существовал!
Так, по крайней мере, думал я, не зная, что он придет ко мне через два года и потребует выплатить ему долг.
– Какой долг?
– Как, какой долг? Ты же у нас обедал и ужинал и за это никогда не платил.
– Сколько с меня?
– Пять килограммов картошки.
Я взял в лавочке пятикилограммовый мешок картошки, положил его на багажник велосипеда.
И Паша уехал!
*

Я снова на улице. Небольшое сбережение, оставшееся после расплаты с поставщиками, мне давало некоторую отсрочку, но не могло обеспечить будущее. Надо было что-то предпринять.
Тут я вспомнил слова Павлуши: «Когда ставишь машину на ремонт, то теряешь заработок».
У меня родилась идея…
Я начал подыскивать удобное помещение под ремонтную мастерскую для русских шоферов такси. Попутно я узнал, что в меблированном отеле освободилась комната, которую можно снять за небольшое отступное. И я перебрался в этот отель. Комната находилась на первом этаже и рядом с ней совсем маленькая кухня с газовой духовкой и плиткой. Входить на кухню можно было только боком. Мебель в комнате состояла из маленького столика, двух табуреток, гардероба с полупрогнившей задней стенкой и провалившейся посередине двухместной кровати. И, несмотря на все это, я был в «своей» квартире, а не у добросердечных знакомых!
Мои поиски увенчались успехом: я нашел то, что искал. Почти весь мой денежный запас я потратил на приобретение самого элементарного инструмента и дал знать русским таксистам, что открывается ночной гараж для мелкого ремонта. Одновременно сообщил, что рабочие часы будут на 50% дороже обычной ставки.
С первого же вечера перед гаражом было несколько машин. Одному надо было отрегулировать карбюратор, другому проверить работу тормозных колодок и т.д.
Предложенная мной формула устраивала таксистов. Получая утром отремонтированную машину, они выезжали на работу не теряя заработка. Благоприятная для меня молва направляла таксистов в мой гараж.
На вырученные деньги я приобретал необходимый инструмент. Очередь машин на ремонт увеличивалась, несмотря на мои усилия не набирать больше того, что я мог сделать за ночь.
Известно, что предприятие, которое не развивается, обречено, рано или поздно, на исчезновение. По этой причине я пригласил компаньона, венгра, опытного механика. Глядя на него, я набирался знаний и опыта. Наше сотрудничество длилось до того момента, когда я сказал, что устал и хочу отдохнуть в течении двух–трех дней.
– Даже дольше, если хочешь, – ответил он.
Когда я вернулся в гараж, где меня ожидала вереница машин, я был удивлен царящей тишиной. Дверь гаража, которую мы обычно закрывали на замок, оказалась открытой. Включаю свет и… никакого инструмента!
Меня охватили злость и отчаяние!
Но я не мог пойти к моему компаньону узнать, что произошло, и потребовать отчета: я работал незаконно и не имел никакой возможности привлечь его к ответу. Чем он и воспользовался!
Я вновь оказался у разбитого корыта. Тяжелыми шагами я пошел домой, в «свою» квартиру.

1. Часть первая
   
2. Часть первая, продолжение 1
   
3. Часть первая продолжение 2
   
4. Часть первая окончание
   
5. Часть вторая
   
6. Часть третья
   
7. Часть третья, продолжение 1
   
8. Часть третья, продолжение 2
   
9. Часть четвертая

1. Часть первая Франция начало
   
2. Часть первая - продолжение 1
   
3. Часть вторая - продолжение 2
   
4. Часть вторая - продолжение 3
   
5. Часть вторая - продолжение 4
   
6. Часть вторая - продолжение 5
   
7. Часть вторая - продолжение 6
   
8. Часть вторая - продолжение 7