Не было на свете зашибиси. Зато везде царило всеобщее ошизденение.
Постоянное единообразие окружающего мира иногда наводило на Павла Ивановича мысли о невозможности осуществления его мечты. Конечно, Павел Иванович, как и все мужчины в нашем городе часто думал о велосипеде, но если бы только это тревожило его больную душу. 90 процентов свободного от работы времени он проводил в своей единственной мебели - старом красном кресле, и, запрокинув голову и закрыв глаза, предавался мечтам о ней, той, что когда-то была с ним в его доме и душе, вызывала по утрам в нем слезы радости, той, из-за которой он терпел все эти умопомрачения. О, если б хоть раз он мог увидеть ее вновь, тогда, наверное, его жизнь приобрела бы совсем другой смысл... Он мечтал о зашибиси, о той, о которой никто не знал в его городе, о той, о которой не с кем было поговорить... А если бы он и решился открыться кому-то, то его почти наверняка ждала бы неминуемая смерть. Он знал это и поэтому молчал, так как справедливо полагал, что смерть со смыслом ничуть не лучше жизни без смысла.
Два пути. Перед ним всегда было два пути. Пятьдесят на пятьдесят. Как велик соблазн, но как больно падать. Количество побед было равно количеству поражений, но почему-то Павлу Ивановичу так не казалось. В голове вертелась мысль о том, что его маршрут - сплошная неудача.
Так он проводил долгие дни, а ночью впадал в бесконечное забытье, чтобы с утра опять стать частью чужой жизни. Никто никогда не видел улыбки на его лице, зато дядя грузин, его сосед, всегда светился от счастья.
Когда мы расстались с ним, это не вызвало в нем никаких эмоций. Как же странно все это... С тех пор я сам решил попробовать отыскать ее. Что же такого в этой зашибиси?




Примечание редакции: Рассказ, написанный а абстрактно-апокалиптическом стиле, адаптирован для журнала.
При желании, полный вариант можно прочитать на сайте http://mirknig.narod.ru