КАПСУЛЫ СЧАСТЬЯ





Капсулы счастья бывают? Нет?
Золотенькие такие пилюли.
Где продаются? Но слышу в ответ –
Вас надули!
Не может быть! Я читал – было чёрным
По белому означено – пилюли счастья.
Ах, полно, сообщение было вздорным,
Произвести такие пилюли в чьей же власти?

Карлик доказывает великану,
Что быть большим окаянно.
Их минует аптекарь в поисках абсолютного ничто с картины Дали.
Я достану, бормочет некто, пилюли и принимать их стану –
Золотенькие такие, что совсем не странно.
Нету пилюль – сделать их не смогли.


Капсулы для монет
Коллекционера обрадуют.
Занимателен, нет ли сюжет –
Когда вас обкрадывают?

И всё же капсулы счастья
Быть где-то должны.


У птиц может есть сведения? Ибо они сопричастны
Небесному веянью кристаллической глубины.

…ибо птицы не знают вины.

ПОДВОДНЫЙ МИР


Начинка толщи вод –
Кораллы, рыбы,
Моллюски, их изгибы,
Актиния цветёт.
Сады, костры, огни –
Всё выпукло и немо.
А эти хризантемы –
Что под водой они
Забыли – тут?
Сиреневые кольца
С присосками растут.
Охоты всякой польза
Понятна, правда, спрут?
Подводный мох. И риф
Коралловый белеет,
Приемля стайку рыб
Бесстрастно – как умеет.
Мир совершенный – ты ль
Предстал на самом деле?
Понятна еле-еле
Сияющая быль,
Что много краше грёз,
Цветастей радуг.
Растенья вроде пагод,
Ежи, мерцанье звёзд.
Зияющая щель,
Края даны неровно.
Нет под водой углов, но
Всё плавно. Мель?
Обман скалы? Она
Мощней церковной догмы.
А может, форма сна
И нарушенье нормы
Подводный тот
Мир тишины цветастой?
Нет, сам собой живёт,
И, с космосом согласный,
Едва ли он зовёт
Участвовать в подобной,
Весьма подробной
Чудесной жизни нас –
Достаточно опасных.
Мерцает чей-то глаз
Из дебрей нежно-красных.

БАЛЛАДА О ЗИМНЕЙ БАЛЛАДЕ


Под властью метели – слепящей, летящей –
Весь город – игрушечный, ненастоящий.
Дома словно пряники. Или шкатулки.
Под праздники много забот у Снегурки,

И дел до зареза у Деда Мороза,
Весь город – единая метаморфоза.
Садами чудесными ныне заполнен.
Плодами волшебными вдоволь накормлен.

На снежные крошки гляди из окошка.
Едва ли рассмотришь, где наша дорожка,
Которой мы в школу когда-то ходили,
И тайны смешные надёжно хранили.

Как долго метель продолжается ныне!
Как много чудесных и праздничных линий.
Фонарь у окошка мерцает, робея.
Метель это данность. Отнюдь не идея.

Баллада пойдёт по холмам, по дорогам,
Жаль, жизнь не улучшит в пространстве суровом.
Стихи и природа! Вот две ипостаси
Волшебного света! Хочу восвояси –


В державу, где можно быть духом без тела!
Хочу, чтоб баллада свободно летела –
Летела над миром весёлой метелью,
Не грезя при этом конкретною целью.

Поскольку все люди – заложники цели.
Весь город белеет - провалы, ущелья.
Всё чёрное – кипенным, радостным стало,
И счастья немало на свет, немало…

* * *
Перетряхнул малинник на окраине
Лесной, себя медведем ощущая.
И если сердце часто было ранено,
То уврачует тишина лесная.

В заначке у малинника две ягоды,
Уже поблекшие, но радуешься им.
А вот и папоротники как пагоды,
И…что с того, что жизнь уйдёт, как дым?

* * *
Жизнь сжимается до стиранного белья –
Это сохнет заёмная кожа твоя,
Ну а сердце из множества нитей ту
Выберет, что представляет витьём высоту
Через золото драгоценнейшего луча.
Но ведь плоть твоя горяча,
И туго внутри толчками движется кровь.
Но если небо воспринимать, как кров,
Ты уходишь от массы червивых дней,
Прокрученных в мясорубке скуки твоей…

* * *
Зелёно-чёрная вода,
Стеклянной массой пруд примстится.
От лета нету и следа,
И всё окрестно золотится.

А как же утки по стеклу
Перемещаются – не знаешь?
Воспоминанья, как золу
Из трубки мозга выбиваешь.

Батон крошить – какая сласть –
И крошево кидаешь уткам.
Парк имеет надо мною власть.
И с нею я не склонен к шуткам.

Претензий к сфере бытия –
Поскольку сорок прожил – нету.
Кормлю сегодня уток я,
И осень слушаю, как флейту.

Вот селезень, а вот за ним
Сереет маленькая утка.
И ива дальняя – как нимб.
…и от сравненья станет жутко.

ТАЛЕРЫ


Былого сгустки –
Материальность дел,
И отсвет крепких тел…
(Бессмертные моллюски –
Не ведают они,
Что живы – нам сложнее.)
И талер чьи-то дни
(дни хуже, чем идеи –
Дни утекут)
Нам представляет ныне.
Удар кинжала лют,
Испортил сумму линий
По городу удар…
Кто бил, представь-ка, в гневе!
Правитель явно стар.
Понять былое мне ли,
Тебе ль, мой дальний друг?
Реальности не знаем
Той, что вокруг:
Живём, лишь краем
Ума, поди,
Её касаясь.
А многие ль пути
В душе рождают зависть?
О, талеры времён
Империй мощных!
Я слышу шум знамён,
Я вижу рослых
Солдат…Нет! – сундуки
Их с кошелями битву.
А в приступе тоски
Твержу опять молитву.
Жизнь хрупкая весьма,
Прочней идеи.
Что талеру зима,
Весна, музеи,
В которых экспонат
Представлен людям?
Другими мы не будем.
Кружок богат –
Ассоциаций куст:
Легенды и портреты…
Насколь занятно это?
Ушло – и пусть.
Сплетаясь и ветвясь,
Жизнь хочет - к небу –
С которым наша связь
Сильней тоски по хлебу.

* * *
Дождь полноценный, рассыпной,
Резервом траченный богато,
И золотой и шаровой,
Водою, кажется, крылатый.

С цветами сколь играет он,
Шары, банты их беспокоя?
Иль, красотою поражён
Сам пьёт цветение земное?

СОБАКА-ПОВОДЫРЬ
Не видел ни зари, ни вьюги,
Смиренный, был когда-то горд.
Стихи слагает на досуге –
Пейзажик вот, вот натюрморт.
Собака- поводырь, какую
Не представляет внешне он
Являет силу золотую,
Раз на потёмки обречён.
-Джек, - произносит. – Тычет в руку
Пёс влажный нос. И длится жизнь,
Которой изучил науку
И не участвуя во лжи.
-Джек, милый Джек! – сопит собака.
Залает радостно потом.

И лай слепцу – подобье знака:
Мол, не совсем ты обречён.

ЖЕМЧУЖНОСТЬ


Мерцают устрицы на дне
Зеленовато-мутным светом.
Но жемчуг не в любой при этом
Созреет в скользкой тишине.

Цвета подводные густы –
Тут йод, опал и соль блистают.
Пестрея, рыбы проплывают
Среди струенья красоты.

…а бородатый Христофор
легко ребёнка переносит.
Река течёт. Но до сих пор
Безносая усердно косит.

О, перламутровый отлив
Июльского сплошного ливня!
Не говори – бесперспективна
Судьба – в ней много разных див.

…что Христофор изведал – нам
предполагать и то опасно!
Ведь только внутренним очам
Движенье сфер высоких ясно.

В подземной глубине – кристалл,
В подводной – жемчуг. Всё разумно.
Коль думаешь – житьё абсурдно,
То просто от забот устал.

Жемчужность мира хороша! –
Она сверкает и струится,
Чтоб с вечной музыкой душа
Могла потом соединиться.

ЯШМА

Яшма дымчата весьма.
Пёстрые
Её разводы.
Острые –
Тесьма, зима,
Папки, каменные воды –
Острые ассо-
циации.
Или всё
В мире акции
Духа, что не знаем мы,
Люди.
Яшма, чьи пейзажи и холмы
Не забудем.
Дымчата весьма она,
Лёгкие её прожилки.
Вон гляди трава, чьи былки
Вряд ли оживит весна.
Цвет коричневый даёт
Ощущение греха.
Камень вне его. Ну вот,
Ну а мы рабы пока
Чёрного,
Вздорного,
Увы…
Яшма…И молчите вы.

КАМНИ


Камни разные бывают,
Вплоть до философского.
Много ль Гегель открывает
Нам в трактовке Лосского?


Вот алмаз играет остро
Гранью – так хрустально.
Ну а вот Спинозы остров,
Выглядит печально.

Вот алхимии реальность
Чёрно-золотая.
Философский камень – дальность
Всё-таки чужая.

И куда янтарь милее,
Малахит и яхонт.
И несётся по аллее
Крик – Куда ты, Яков?!

ЖИВОПИСНОЕ


Из кафе с названием трактир
Выйдя, видит снег и берег речки,
И по льду охотники бредут.
Абсолютно Брейгелевский мир.
Где-то костерок горит. А речи
Я не слышу в оный синий миг.

Нет, пределы города…но вдруг
Пламенеют темами Эль Греко,
Удлинилось всё; святые что ль
Эти люди? – вижу их вокруг.
Как Ван Гог трактует человека?
Воплощённой болью. Здравствуй, боль!

Или же Гогеновы тона –
Льётся свет, оранжевое масло.
Вот гляди – массив Делакруа.
Или Гольбейн – тело, как тюрьма.
Нам приятно жизненное мясо.
И меняться нам давно пора.

Боттичелли серебристый свет
Вдруг подарит небо! Тишиною
Леонардо окружит оно.
Умер я? Не понимаю – нет?
Происходит странное со мною.
Живопись течёт в моё окно.

СЛОВО О СТРЕКОЗЕ



Замирает над потоком
Стрекоза.
Над потоком многостроким,
Что нельзя
Охватить моим сознаньем,
А она
Соприродным тайнознаньем
Включена
В те стихи. Да где же? Где же?
Вот уж нет.
Стрекозу ты видел реже
Нежли,
Скажем, табурет.
Синевата, изумрудна,
И каркас
Крыльев описать столь трудно
Вам, для вас…
Вот витражная работа –
Крылья те.
Ты не радуешься что-то
Красоте.
Стрекоза великолепна –
Вот рубин,
Вот…но нет, порывом ветра
Унесло, и ты один.
Вертолёт, что зависает,
Вертолёт –
Кто по сути понимает
Твой полёт?
Многокрасочна реальность.
Коли ты
Восприемлешь как банальность
Суммы данные, черты,
Значит жил напрасно, или
Просто зря.
Воды, берега и были…
Стрекоза…

КОНЬ В ПАРЛАМЕНТЕ


-Господа, нам без веселия не прожить и дня!
Отчего бы нам не ввести в парламент коня?

Куда Калигуле до современных людей!
Постановление приняли без излишних затей.

И коня учредили членом фракции грёз.
Конь гриваст и белёс.

Уселся, научился шибко держать перо,
И думал творить добро –

Всех собрался поголовно накормить овсом,
Депутатов в первую голову, ясно, притом.


Потом решил всех в упряжку одну.
Потом…Тут депутаты взвыли. Да только – Ну

Вон пошёл! – не крикнуть коню уже:
Он депутат. И тиран в душе.

НЕТЕРПИМОСТЬ


Иезуит в одежде чёрной, в шляпе
По коридору консистории идёт.
Уже готова шифрограмма папе.
И нетерпимость зреет будто плод.

Фильм Гриффита насколько доказует,
Что неспособны люди – дважды два –
Понять других? Что много существует
Разрывов в жизни, хоть она права?

Ядро событья взять едва ли в руку,
К тому же время посильней воды.
Но осознать навряд чужую муку
Своей хоть раз сумеешь в жизни ты.

Сил много – равнодействующих в мире,
Тут вовсе невозможен каталог.
А на цехине – мол, взгляни пошире –
И дож изображён и Бог.

Религиозных войн штормящий норов,
Реальности потрескавшийся ствол.
И от войны тридцатилетней в норах
Попрятаться нельзя. Суров глагол.

Соль – что? Любовь? А нетерпимость – перец,
Да блюдо с этим перцем есть нельзя.
Живущий в лучшее, однако, верит,
Пока в тупик ведёт его стезя.

Фильм фильмом, а действительность собою
Останется – и может жить без нас, -
Одной небесной силой шаровою –
Её порочим в тыщу первый раз

* * *
Дом –
Том
Для чтения.
Притом,
Что без сомнения
Внутри интригу
Найдёшь.
Листая книгу,
Не знаешь сам
К чему придёшь.
У этого душа как сад,
В душе того сплошная ложь.
Дом
Дан углом,
Когда от церкви
К нему идёшь.
В провинции, однако – в центре.
Двор.
Лопухи.
Кот – серый вор,
Грехи его невелики.
Сел у окна.
Разделывает вот
Хозяюшка на кухне рыбу,
И женская рука весьма пышна.
А кот момента сладостного ждёт.
Путь к рынку
От дома начал ветеран.
Колонка возле
Угла –
Замшелый сток.
Насколько рад
Такого дома оказаться подле?
Жара-смола.
А из колонки – шаровой поток.
ЗАМЕТКИ СИМПЛИЦИССИМУСА
Я Homo Dei пробовал в лице
Любом читать – запутался в конце
Концов: свиные рыла видел чаще.
И оттого прозвали простаком
Меня сограждане, а проще – дураком:
Мол, заплутал в прозрачной чаще.

Мол, только настоящее в цене.
Материальность мира не по мне,
К тому ж война тридцатилетье длится.
Поэты, и князья, и короли,
Алхимики – со всех концов земли
Всё в бойне поучаствовать стремится.

Никто не хочет душу в тишине:
Мудра – растить и пестовать. В огне
Деревни исчезают и селенья.
И Homo Dei в лицах палачей
Не прочитать – так, в омуте страстей
Не выловить задачи дня решенья.

Когда-то книги я любил…Нет-нет! –
Зазор меж книжной мудростью (сюжет!)
И данностью давно уже понятен.
Разъезжены дороги, и обоз
Ползёт вперёд. И на любой вопрос
Ответ невнятен. Или неприятен.

Вон бьются сундуки и кошёльки.
Вот местность у синеющей реки.
Бред образов предстанет просто бредом.
Мне некуда идти. А надо. Жаль.
Где тишина – ответишь, вертикаль?
Ведь я хотел реальность видеть светом.

И замыслы владык не разгадать.
В трактире драка – Сволочь! – Сам ты гад!
Кувшин разбит, ножи мелькают. Это
Нормально? Homo Dei прочитать
Хочет я в лицах. Ускользает тать –
В кармане сала шмат, ещё – монета.

Простак записки пишет. Простаку
Всё просто – закричит ку-ка-ре-ку –
Никто не засмеётся – тоже диво!
Но знает Симплициссимус всё то,
Что со счетов вы сбросили зато.
И ждёт – какая ж будет перспектива.

* * *
Лето утреннее нежно,
Ало-розовы разводы
Неба – небо безмятежно.
Много красок у природы.

Замечательное время!
Жаль – не всё тебе варенье.

* * *
Недели две тому назад
Я был в ужасном состоянье.
И сел стихи писать, потом
Пошёл гулять. Дома, проулки
Освещены зеленоватым
Полупрозрачным светом были,
Казалось мне. И нет людей.
И вдруг – я сам себе навстречу
С тетрадью толстою подмышкой.
И первый я остановился
Глядел с досадным удивленьем
На проходящего себя –
Прошёл и не заговорил.
Домой вернувшись, я подумал
О малом знанье человека,
О тайнах…в общем всё банально.
Сидел. Курил. И не писал.

* * *
Разбил
Мечтаний стеклянный шарик.
Собирал как дитя руками
Осколки.
Порезал душу…

СКРИП КАЧЕЛЕЙ


Безрадостный, тяжёлый скрип.
А детская площадка между
Одетых летом старых лип.
Но скрип – он отберёт надежду:

Ты вырос – что произошло
Ты отменить уже не в силах.
И сколь тебе ни тяжело,
Родные уж лежат в могилах.

Взлетал когда-то высоко,
И мир слоился пёстрой лентой!
Ах, было сладко молоко
В той яви, но – одномоментной.

Один момент – и детства нет.
Качели выше, выше, выше.
И летний золотится свет,
Да и домов так близко крыши.

Так будет вечно. Да. Всегда.
Качается другой ребёнок.
Скрипят качели. Как беда,
А счастья голос очень тонок.

ПО-РУССКИ


-А ты? – А я ни то, ни сё.
Сидят и пьют в уютном баре.
-Ну знаешь, бизнес – колесо,
Не соскочить, вся жизнь в угаре.
-И много у тебя домов?
-Два дома, а машин четыре.
-Н-да, вариантов много в мире
Разбогатеть. – Ну, будь здоров.
-Давай пари – я через год
Приобрету, что ты имеешь.
-Пари? Ты просто идиот!
Ты ж и работать не умеешь.
-И тем не менее… - Давай!
Год вкалывает исступлённо,
Не спит, и как-то воспалённо
Житейский созидает рай.
За год всё сделал, а за день
До окончания пари
Он, ошалев от разных дел,
Играть сел. Ну и до зари
Играл – всё проиграл – дома,
Машины, деньги…Напевая
Был весел и причём весьма,
Пришёл в кафе, ключом играя.
-Ты прав, - приятелю сказал, -
Разбогатеть не получилось.
И от квартиры ключ отдал.
-Налей уж водки, сделай милость.

ПО МОТИВАМ БУЛГАКОВА


-Воля Ваша, но эксперимент
Может быть чреват! – Да чем же, чем же?
Пальцы мнёт - и с хрустом - ассистент.
А профессор ошибался реже,
Чем хотел бы. – Всё же мозг!.. – Ну да:
Трупа пересадим обезьяне.
Я же изучал мозги года.
Вы со мною? – Я профессор с вами.
Годы кропотливого труда.
За столом, беседуя, сидят.
Длят обед, он пышен… - Ну следите:
Смерть, что подойдёт…Ах, аромат
Расстегаев! Больше не хотите?
-Нет, я сыт профессор. – Дом богат.
Ассистент звонит на третий день:
Подходящий труп. – Убийство? – Нет
Катастрофа! – Ну скорей. – И дел
Много. В смотровой белеет свет.
Обезьяне вколото, что надо.
Мозг же сбитого в контейнере внесён.

Череп обезьяны вскрыт,
Он блестит
Похлеще клада,
Озарён огнями он.

Два эскулапа
Колдуют над бедным зверем.
В брызгах крови скула того,
Кто физиономией зелен.


Ну да, операция успешно пройдёт.
Вы догадались, что будет далее?
Обезьяна вид человеческий обретёт,
Облысеет, пожелает поехать в Италию,
Носить дорогие костюмы, сигары курить.
Забирать власть начнёт обезьяна.
Вот уж скучно у профессора жить,
И делать карьеру возьмётся рьяно.
Запишется в партию, речи станет произносить,
Не жалея сил.
Заведёт нужные связи.
И на какой-то фазе
Пути глядишь - и известна всем.
В президенты баллотируется. Профессор верещит – Остановите!
Пресса – Зачем?
-Вы не представляете последующих событий!


Да, обезьяна у власти
Это вам не то, что поглощать восточные сласти.

В лимузине едет идеальный тиран
В прошлом – забавный такой обезьян.

И мир медленно расползается в сторону полной неопределённости,
Коли сами люди приобретают обезьяньи склонности…

ФРАНЦИСК И ПТИЦЫ


Франциск находит с птицами
Взаимопониманье.
Что войны, сабли с пиками,
И плотские страданья –

Пред музыкой всеобщности?
Франциск язык найдёт
С камнями в общей плоскости,
В какой любой живёт.


Пронизанность великими
Лучами, хоть незримы
Всего – что станет книгами,
Пусть жизнь проходит мимо –

Франциску очевидна.
И кормит снова птиц.
Греху должно быть стыдно –
Но пасть не хочет ниц.

ДЕТИ У МОРГА
Иней нежно светится ростками,
И латунь луны блестит.
Тёмный дом – он окружён кустами.
Страх ночной вокруг него сквозит.

Дети ночью у окошка морга.
-Жёлтое, гляди! – Да тише ты!


Страхом тайны лабиринты мозга
Полнятся, боязнью темноты.

-Белое! – Да это просто иней.
-Приложи монетку что ль к стеклу.
Снег играет цветом - синий-синий:
Я вам, детки, и не так ещё сверкну.

АПТЕКАРЬ В ПОИСКАХ НИЧТО


Мензурки, снадобья, таблетки
Подводят к выводу – ничто
Зверь в чистом виде явно редкий,
Манящий редкостью зато.
Сойдя с холста Дали, аптекарь
Прикроет за собою дверь.
Страсть проедает человека
До мозга костного. – Поверь:
Ничто не может в чистом виде
Существовать! – А я найду,
Мне деньги не нужны и визы –
Иду, гляжу. В свою дуду
Уже дудеть не перестану.
Отброшу камень башмаком –
А вдруг ничто под ним? Я кану
В свой бред – занятнейший притом.
И выйду вновь и дверь закрою,
На холст Дали вернусь, опять
Его покину – и не спорю
С сознаньем весело играть.

ИМПЕРИЯ


Нет человека объехавшего империю,
Иные не выезжают за пределы страны –
Нет в этом необходимости – мастерами
Становятся тут и только тут.
Целая страна посвящена погребению царей –
Гигантское кладбище, связанное ритуалами,
Ни один царь при жизни не бывал
В той стране.
Впрочем, сейчас у нас бывает – трое царствуют одновременно.
Всё так размыто, и себя сознаём с трудом.
Гигантские пирамиды, соборы –
Кто их строил и что там внутри?
Империя объединяет десятки стран
Сотни тысячи
Книжных страниц шуршат
Давая время хлеб глину деньги
И вновь везут умершего царя в новую пирамиду

ЗАПОНКА