Отмечавшаяся 5-летняя годовщина 11 сентября стала в России поводом не только вернуться к историям судеб людей, ставших очевидцами, участниками или, увы, жертвами тех событий, но и порассуждать на тему, какие же ошибки совершила Америка после этого. Дескать, 11 сентября изменило Америку, вслед за этим Америка попыталась изменить мир. Как по-ковбойски прямолинейно стала она наводить порядок, и к чему это привело. Конечно, кто же упустит лишний повод напомнить российским согражданам о бдительности и об изъянах американской системы...

Действительно, нешуточные последствия стали ощущаться всем миром, но хотелось бы посмотреть на ситуацию немного по-другому. Невзирая на то, что многие американцы сами на чем свет ругают республиканцев и особенно администрацию Буша, США остаются единой нацией. Нет, они не стали вдруг политически Северной Кореей или СССР, чтобы «в едином порыве...», но остались едины в человеческих ощущениях, в понимании, во взглядах на трагедии, несправедливость, горе людское, даже если оно чужое, на то, что такое потеря или достижение...

Есть ли что-то такое же человеческое, что может объединить российскую нацию?

Чаще и чаще создается впечатление, что страна не просто впала в хроническую апатию, но что ничто ее не способно ни зажечь, ни повергнуть в дрожь, чтобы затем найти в себе силы и превозмочь самое себя. России это очень нужно сегодня, если она не хочет окончательно вплестись в хвост вечно развивающихся и вечно подающих слабеющие надежды стран.

По большей части, в последние полтора столетия национальное превозмогание происходило извне. Например, Япония это делала дважды, Германия, Корея (Южная). Этот рывок обеспечивал стране принципиально новое положение в мире и принципиально другую структуру внутри - причем как на уровне институтов, так и на уровне мозгов.

Но есть и примеры самостоятельного поиска в себе сил для выхода на новый национальный рывок. Америка превозмогала себя минимум дважды за последние 90 лет - когда выползала из Великой депрессии и, пожалуй, когда осмысливала 11 сентября. Китай на наших глазах «перезагружается», в общем, тоже сам. Созидая себя заново.

Может ли Россия еще найти в себе такую силу? Нация сегодня разъединена, она как будто распалась на атомы-отдельные человеки. Она не объединяется ни в горе, ни в радости, ни в богатстве, ни в нужде. Ее вообще уже мало что трогает. Нет, конечно, она регулярно выдает социологам свое беспокойство по поводу роста цен, безопасности на улицах и отсутствия порядка. Но, пожалуй, и только. Нет ни единого понимания, чего она хочет добиться, а от чего - уйти навсегда, ни осознания, что ей мерзко, а чем она хочет гордиться, ни желания чему-то устойчиво противостоять, а за что-то - бороться.

Политтехнологи пытаются зажечь людей то суверенитетом - от национального до экономического. Не греет. Политологи темпераментно мечтают о третьем сроке, а обладатель второго столь же категорично подтверждает, что ни на какой третий он не пойдет. А если бы и удумал пойти на третий срок, то проголосовали бы за него вовсе не в едином порыве, а просто от лености, хотя и единодушно.

Бесконечно ищутся враги - может, хоть образ врага воодушевит нацию?.. То грузины, то украинцы, то злая, коварная вашингтонщина подаются как главнейшие угрозы, которым надо противостоять. Потому что иначе они нас поставят на колени, разграбят и расчленят. С какой патетикой подчас это подается, ее бы, энергию эту, в мирных целях, может, и горы бы свернули... Но и это людей не зажигает. Может, отчасти потому, что призывы сильно отдают конъюнктурщиной...

Много ли в новейшей истории России вообще было событий, когда страна выступала как единая нация? Пожалуй, в 1991 году. А после? Страна замерла на трое суток перед ужасом «Курска». Это был ужас ожидания... Страна немедленно навесила замки на подъезды после обрушившихся двух жилых домов в Москве. Это был страх повторения случившегося. Кошмаром, но все же больше московским, был Норд-Ост. Беслан потрясал кровью и детскими трупами. Но куда-то все быстро делось. Сегодня не более 10 процентов, по опросам, верят, что тогда власти сказали всю правду, и ничего...

Наверное, после этого вера в спасение от государства и растаяла. Главными чувствами этих событий был страх или ужас. Потом ощущение бессилия, глухой досады. Но они не приводили к некому массовому внутреннему осознанию единства, за которым находятся силы и вера. А потом следуют действия. Страна не поменялась в сути своей. Она просто где-то эмоционально, где-то рационально реагировала постфактум на то, что нельзя остановить, а просто надо превозмочь.

О коллективизме русского народа много говорили философы, потом партийные боссы, церковные иерархи. В некий единый порыв духа, в котором нация объединится, воскреснет и утвердит свое лидерство в мире, особенно верили те, кто покидал страну, отправляясь в Константинополь, Лондон, Париж. И даже оттуда все еще продолжали верить. Пока не умерли.

А что теперь? Избави боже от трагедий национального масштаба. Их было достаточно. Избави боже от новых всероссийских кондопог, бесланов и курсков. Речь идет не о техногенных, террористических или природных ужасах. Речь о желании куда-то двигаться и что-то делать. Может ли оно еще вернуться или сформироваться? Вместе с ценностями и надеждами, мечтами и стремлениями, некими морально-нравственными, пусть иногда идеалистическими, представлениями и силами все это создать. Печально, но что-то совсем не отыскиваются те признаки, которые могли бы позволить сказать «да». Возрождение откладывается; замещается беспардонным обогащением, общим неверием и недоверием, верой в силу и пронырливость. Это ж что должно случиться и какие люди должны появиться, чтобы зажечь, наконец, нацию на желание захотеть видеть завтра и захотеть его строить? И чем они ее будут зажигать?..