часть первая
О! Где ты, родного Рода Древо?
Где затерялось там...
иль живо ты!

Об этом начинаю второй свой разговор.

Впервые, я осознал значимость для себя родовых корней, когда почувствовал неразрывную связь с Родиной, с местом, где родился, где зачат был. Эта связь преследовала и преследует меня до сих пор в виде снов, в виде реальных ощущений созвучности происходящему там, на милой Вологодчине.
Ностальгия - так сейчас это называют, а я называю это болью Души, зовом Души. И в плену я этой боли, этого зова. Вы мне скажите: «Нечего переживать, езжай туда и не скули здесь побитой собакой! » В чем-то Вы будете правы, а в чем-то и нет.
Когда стебель колоска вырван из родной земли, очень трудно прижиться ему снова на старом месте. Надо и корешки-то свои сохранить, и если стебелёк надломан - перевязать, укрепить его; да и почву-то чуть-чуть взрыхлить; да и водички-то заготовить, чтоб полить. Да и обильно полить надо, от души; да и до тех пор, пока не встрепенётся колосок, не окрепнет и не пойдёт силушкой своей в рост. Ведь именно такими колосками мы и стали, уважаемые мои читатели! Особенно те из нас, что выдернуты из родных мест силою черной, погоней за тенью собственной, за славой дутой, за благами, внешне красивыми.
Вот я, читатели мои дорогие, и решил - восстановить сначала корешки-то свои, то есть ощущение родовой связи с милой сторонкой, да так чтобы приняла она меня с Миром и Любовью, поверила в меня. А для этого Душой своей я должен поговорить с Душами предков своих, Память их познать и себя в ней найти. А не найду, то и места моего там нет, и останусь-то я в этом мире голью перекатной, сиротинушкой без рода-племени...
Несколько раз в последние годы ездил я на родину. Когда беда звала, когда мамочка родная - уж больно ей хотелось «на старости лет» в баньке попариться, в тепле понежиться. До сих пор удивляюсь, как это только я сумел сделать - срубить баньку-то, как деды наши в старину рубили. А, наверное, не надо удивляться, иначе - зачем и Память-то существует. Взял в руку топор, а он как влитой в ней был. И запела под ним древесина звонкая, вылежанная, да ещё мамой обласканная. Когда узнал я, что мама сама ободрала корьё-то с неё. Сама, такая маленькая, катала брёвна-то, которые и здоровому мужику-то порой не просто осилить, ох и ругался-то я. И её то ругал непутёвую, не жалеющую себя, и братишке досталось за то, что не сделал, не успел, что надо было сделать, да и себя тоже, что допустил до такого. От злости на самого себя, на жизнь нашу непутёвую в работе времени счет потерял, застыло они для меня, и дождь не дождь, и холод не холод, жара не жара. Сделал я её, баньку-то, и парок-то первый сам принял, и счастлив был тем, что оставил на земле родимой частичку труда своего. Плохо ль, хорошо ль сделал, то время и люди рассудят. Но знаю, как этого мало, ничтожно мало. И велик ещё долг мой сыновний перед сторонкой родимой, перед отцом с матерью.
Молча, а когда с радостью тихой обходил я окрестности сторонки родимой, разговаривал мысленно с ней, с каждой травинкой на косогоре, с каждым деревцом в лесу, с каждым васильком в поле. Ноги сами доводили меня до места последнего пристанища предков моих, коих помню, а коих нет. С ними и со сторонкой родимой словами стихов своих разговаривал я. Вот они, слова эти:

Не только стихами, но и простыми словами, идущими из самой глубины сердца моего, разговаривал я со своими родными, погребёнными на взгорье погоста. Скромны и, может быть, скупы были слова мои, но в них всё то, что лежит на Душе моей русской, на Душе простого вологодского, хоть давно уже питерского, мужика. И первые слова-то и поклон земной несу я баушке Сане и деду Николаю Васильевичу Соколовым. Как я радуюсь, что нашли они друг друга, а не разбросаны жизнью в разных краях земли российской войной и невзгодами, как мамины родители — бабушка Галина и дед Дмитрий, погибший в боях за нашу Родину где-то в болотистых лесах под Волховом в рядах 2-й ударной армии. Но кланяясь папиным родителям, кланяюсь и маминым. Ибо они для меня одно целое - Предки мои, которые храбростью своей, нелёгким ратным трудом своим служили Отчизне своей, делали всё, чтобы дети их, внуки и правнуки их достойно жили!
Как я жалею сейчас, что по глупости своей детской затерял все боевые и трудовые награды деда Николая и баушки Сани. А ведь дед Сталинград защищал, да ещё как защищал! Тому свидетельством награды его боевые: медали «За отвагу» и «За оборону Сталинграда», ордена Красной Звезды и Отечественной войны 2-й степени. И каждый раз прошу у них прощения за глупость свою неимоверную, болью и обидой в моём сердце она отзывается.
Обходя скромные могилы и находя добрые слова всем своим родственникам, погребённым на погосте, печалюсь я. И печаль моя велика. И в том печаль, что без обихода-то они, не звучит над их могилками малиновый звон, заполняя пространство Благостью великой, ибо разрушена церковь, нет колоколов на колокольне. И никто-то не помянет по-христиански имён православных, погребенных на погосте. Некому! Нет Пастыря Душ наших. Нет былого прихода. И Мечта моя — вместе с Вами, земляки мои дорогие, восстановить церковь, пусть не сразу, но восстановить. Возродить малиновый звон колоколов над округой.

1. Часть первая
   
2. Глава 1 Посвящение Анастасии
   
3. Я ожидаю Чудо!
   
4. Да! Я задумался о смысле Бытия!
   
5. Память!