Мирославе очень хотелось принять ароматную ванну, выпить зелёного чая с мёдом и немного поспать.
Но она не стала заезжать домой, а отправилась прямо в «дубравушку».
Салон красоты Элен Максимовой находился в Старом городе. Место престижное.
Элен удалось выкупить старое полуразрушенное здание, возведённое в незапамятные времена купцом 1 гильдии, и, произведя капитальный ремонт, восстановить не только его первоначальный облик, но и вернуть ему его неповторимую ауру. И теперь причудливая старина таилась в переплетении чугунных кружев, миниатюрности лепных балконов, отливающих всеми цветами радуги оконных виражах, и в башнях устремленных в небо.
Но две кариатиды, замершие у входа с приветливой улыбкой на пухлых губах, отнюдь не казались древними.
Поднимающиеся по мраморным ступеням посетительницы «Дубравушки» невольно бросали на них восхищённый взгляд.
Проснулась она от прикосновения к своей щеке первых утренних лучей.
Рассвет в январе ранним не назовёшь… поэтому можно считать, что проснулась она в это утро довольно поздно.
Девушка села на кровати и долго смотрела на неровности подрагивающих солнечных лучей, пока они в её глазах не превратились в нечто покрытое множеством светящихся шерстинок.
Мириады крохотных золотистых пылинок кружились в воздухе, липли к подрагивающим шерстинкам лучей и исчезали… другие занимали их место, и продолжали кружиться в танце, который, наверное, назывался – «суета сует»… или что-то в этом роде.
Жил был в столице губернии один электрик.
Очень он себя любил и собой восторгался. Посмотрит утром в зеркало - чуб волной, глаза зелёные, точно трава луговая, усы пышные, завитые...
Улыбнется, бывало, электрик своему отражению, обольёт себя с головы до ног одеколоном "Наполеон" и на работу! Работа же у него была для настоящих мужчин! Электрический ток шуток не любит. Приходилось электрику порой и на столбы с "когтями" лезть.
Но больше-то проводку заменить, розетки, лампочки...
Замигали на небе звёзды. Месяц, подхватив лунный фонарь, поплыл освещать дорогу, чтобы люди, спешащие по своим делам, не сбились с пути.
Осветил он и магазин "Хлебная избушка", стоящий на перекрёстке. И большое дерево возле него. И лохматого пса, терпеливо дожидающегося свою хозяйку и не сводящего глаз с то и дело открывающейся и закрывающейся двери.
А вот и хозяйка - юная и такая же кудрявая как её пёс. Сбежала по ступеням, подхватила кожаный поводок, и они заспешили прочь. Только и слышно было, как скрипит под ногами снег.
- Мне всё это ужасно не нравится, - вслух произнесла Волгина.
… В рассветных барханах облаков едва виднелась призрачным осколком истончившаяся луна, страдающая днём от бессонницы…
Присутствие в небе солнца, по-видимому, ничуть не смущало луну…
- Пожалуй, мне всё-таки стоит поговорить с Томашевской, - решила Мирослава.
Она отправилась в «Бриг» и спустя двадцать минут уже стояла перед 113 номером.
На её стук никто не отозвался.
Мирослава решила не отступать и постучала более сильно.
- Откройте, Ирина! – Мирослава повернула ручку и… дверь приоткрылась.
- Открыто, - констатировала Волгина. – Странно. Ничего хорошего за незапертой дверью, как правило, не бывает.
И всё-таки Мирослава решила заглянуть. Она осторожно переступила через порог.
В прихожей было темно. Мирослава осторожно дотронулась до выключателя и! Замерла. На полу прямо возле её ног лежала молодая женщина.
Взлохмаченные волосы закрывали половину её лица. Читать целиком >>Обсудить >>
Эльвира села на постели. Тряхнула головой и сбросила с себя оцепенение.
- Что за глупый сон мне привиделся, - произнесла она вслух, - приснится же такое… после коктейля.
Эльвира взяла с тумбочки стакан с водой и жадно осушила его.
Потом отправилась в душ, где и смыла остатки ночного кошмара.
Причесалась, позавтракала и только после этого вошла в гостиную.
Её рассерженному взгляду предстали наведённые друг на друга зеркала, восковые лужицы, оставшиеся от сгоревших свечей и лежащий на боку стакан, вода из которого вылилась на пол.
- Ну, Аннушка! – Эльвира вспомнила курносое лицо соседки Нюси и погрозила ей кулаком, - насвинячила и скрылась. Вот, погоди у меня!
Эльвира навела в гостиной порядок и водрузила зеркала на их законные места, даже не заглянув в их призывную глубину. Пожалуй, давно она не была так сердита.
Днём Эльвира собралась на каток. Проходя мимо двери Нюси, она резко надавила на кнопку звонка. А когда на пороге появилась соседка со смиренным видом великомученицы, высказала ей всё, что думала.
Закат неспешными лучами золотил купол зимнего неба. Мягкие отблески зари касались заснеженных ветвей. Пугливые розовые тени бежали по стволам берез. Темно-красные уста рябин тронула прозрачная улыбка... и тотчас растаяла.
...Между белых холмов черненым серебром текла дорога...
В глубине леса ветер задул последние золотые отблески заката. С ветвей шатровых елей закапали белыми листьями тяжелые сгустки снега.
Прошел миг... долгий, как вечность ... или вечность... короткая, как миг перешагнула неведомый порог...
Все стихло, Воцарилась ночь.
Луна - Владычица Вселенной заполнила мир плавным мерцанием Зазеркалья.
Диана смотрела прямо перед собой. Ее широкие зрачки были подобны двум лунам, излучающим магический свет. И в потоке ее взгляда таяли минуты, точно снежинки, исчезали часы... Время и Пространство неслышными волнами стекали по ступеням миражей...
В тихом небе полыхал закат. Причудливо переплетались отблески пурпура и оранжа. Наплывали облака мягкие, теплые, как губы лошадей. Растекались прозрачные струи пара, приглушая яркие краски истомленного солнца.
Незаметно наступившие сумерки делали мир голубым, вернее двухслойным - молочно-голубым снизу и серебристо-голубым сверху.
Из окутанных тайной глубин выплыла полногрудая луна. Ветер колыхал облака и слизывал хлопья белой пены, время от времени попадающей на лик ночного светила.
Тишина была изумительной. Казалось. Ничто не может потревожить её мягкую всепоглощаемость.
Четкие силуэты кустарников тонули в голубом молоке сгустившегося воздуха. Мороз не чувствовался. И когда с неба упали, неспеша первые крупные хлопья... идиллия приблизилась к совершенству...
Стояла ясная морозная ночь. Полная луна неподвижно покоилась в тёмном зеркале полуночного неба.
И звёзды были такими яркими и крупными, точно неведомый художник мягкой кистью стряхнул с мерцающих светил слом пыли накопленные за все прошедшие века. И разверзнутый зев бесконечного космоса поглотил взметнувшийся прах.
Белые тропинки разбегались между сугробов.
Белые лепестки снега, падающего за окном, казались розовыми от перламутра вечерней зари.
В приближающейся туманности ночи просыпались звезды. Отовсюду исходил серебристый свет. В голубых просветах покоились тени...
Голубые ели, как сторожевые башни охраняли подступы к неизвестному...
Диана сидела на постели, и казалось, смотрела в глаза ночи
Свет звезд сочился сквозь прозрачные занавеси... и было так легко поверить, что эта трепетная ткань ни что иное, как снежинки держащие друг за друга за тонкие нити переплетений.
В ажуре невесомости тончайшей прохлады они вздыхали... мерцали... таяли...
Сверкало зеркало, усыпанное блестками отражений.
Диана дотронулась ладонями до груди и ощутила холод бриллиантов. Она сняла дорогое украшение и небрежно бросила на столик.
Мерцание звезд и отблеск снега волновали ее больше, чем отшлифованные безделушки. Вернее, последние не волновали ее совсем.
Пожалуй, что любоваться минералами она могла долго, но носить их на себе! Чем она заслужила такое наказание?.. Только тем, что порою живет среди людей...
Диана повернулась к зеркалу. Комната поплыла в лунном свете...
Запахло ароматом белых цветов.
