В одиночной камере я "прожил" две недели. Камера была небольшой, с очень толстыми стенами, но можно было ходить, сидеть или лежать. Читать не давали. По утрам мне приносили ведро воды и швабру. Закончив уборку, я отливал немного воды в угол камеры и после ухода начальства ссыпал измельченную штукатурку в воду. Соломинка, вытянутая из матраса, мне служила карандашом: я окунал ее в полученную грязь и выписывал на стенке математические формулы, вычислял логарифмы и решал придуманные мной задачи. Результат не всегда оказывался положительным, но зато время проходило быстро. Потом меня перевели в общую камеру с двухэтажными нарами, в которой находилось человек тридцать. После тишины я попал в шумную компанию, где люди постоянно спорили о чем-то, что-то друг другу доказывали. Иногда дело доходило до драки.