УЧАСТЬ
Обещали морозы, а где же они?
Снег переходит в дождь – вот такая участь.
Наслаиваясь, в жизнь собираются дни.
А участи сколь обязательно присуща колючесть?
С болью в теле можно договориться, иль
Такой договор отдаёт дурновкусьем?
Терпение – вот идеальный стиль,
Не овладеем им – значит многое в жизни упустим.
Участь страшна, или нелепа она,
Но всё-таки есть, и в этом одном
Концентрическая радость заключена
Добром, серебром, янтарём…
В багет листвы – картина сквера.
Но хрупок был такой багет.
Так, осень обживала сферы
Твоих прозрачных детских лет.
Депо троллейбусное рядом,
Оно – пещерою пещер.
И восхищённым детским взглядом
Вбирал предложенный шедевр.
В соседнем доме мастерская.
Что производят на станках?
И ты, присев, смотрел, вбирая
Реальность, и вздыхалось – Ах!
И в отворённое окошко
Мне миску мастер протянул.
И прошмыгнула мимо кошка.
Я вспомнил это. И заснул.
2
стихотворение в прозе
Сквер сыпал золотые серёжки листьев, и маленький сквозной пейзаж отдавал чем-то готическим, что игольчато кололо сознанье ребёнка.
Огромное троллейбусное депо казалось пещерой пещер – гулкой, таинственной, населённой огромными существами: добродушными, но пустыми внутри.
На первом этаже рослого соседнего дома была слесарная мастерская, и ребёнок, присев на корточки, жадно заглядывал в открытую фортку. Что-то взблескивало там.
И вдруг мастер, улыбаясь, протянул ему алюминиевую миску.
-Подарок, - сказал он.
Смущённый ребёнок поблагодарил.
Вышел из кухмистерской, и потянулся сладко, смакуя послевкусие. Постоял на галдарее, глядя на искристо-зернистый, сине-белый снег; и вдруг – она – тоненькая,
Порывистая, великолепная. Сбежал по ступенькам, и крикнул извозчика. – Скорее – за ней! ЗАСКРИПЕЛИ ПОЛОЗЬЯ ВЕСЕЛО, ГРОМАДНЫЕ, РАЗНОЦВЕТНЫЕ ДОМА ВАЛИЛИ В ГЛАЗА, ЮРОДИВЫЙ ВЗВЫЛ, ТРЯСЯ грязной бородой. Поражала скорость движения – Она, та девушка, та прекрасная неизвестная – свернула в один проулок, во второй, наполовину заваленный брёвнами, и вдруг – во двор. – Стой! – крикнул извозчику, и кинув монету, устремился за…Чёрно-белый колодец-гроб, лабиринт страхов, слепые стены домов, и – костёр, как рыжий крик боли, и – низкое жёлтое окно, а за ним прачки – толстые, мощные, шум стирки, пар…И – страх дворов, которым нет конца.
Вот вам цена идеала.
КОТ В МАГИЧЕСКОМ САЛОНЕ
В хрустальном шарике густой
И белый дым, и свечи ярки.
И чёрен кот большой-большой.
Хозяин взглядом жарит шкварки
Из круглой тётки.
Суммы трав
И карты делу помогают.
А кот глядит, и будто прав,
Зрачками всё, что есть вбирает.
Раскисает снег на глазах,
Снег следами отмечен.
И читая повесть в следах,
Понимаешь, сколь сам не вечен…
2
Утренняя улица темна.
Снегом опушённая она
Мистикой отмечена, примстится.
Небо точно плотный-плотный свод.
Но огни внизу играют – вот
Пустотой звеня автобус мчится.
Зёрна, что посеет в души явь
Стоит ли растить? Насколько я в
Данности? Ко мне идёт собака.
Тычет носом в брючину мою.
Глажу зверя. Тёмный воздух пью.
Тёмный, но не страшен он, однако.
Образ настоящего насколь
Дан разнообразной суммой воль?
Переулок в прошлое уходит.
Часто-часто будущим дыша,
Не поймёшь – растёт в тебе душа?
Или же мечтает о свободе?
Зёрна смысла, капли бытия…
Прохожу ларёк цветочный я,
Думаю ли о цветенье смысла?
Ночь весьма условный сад. Она
В марте с утром смешана. Длина
Переулка входит прямо в числа.
Овраг обширный, будто сон.
Через него ведёт дорога.
И сумму вертикальных балок
Овраг представит – ими он
Ощерен – не всерьёз, немного.
Вот Стоунхендж. Совсем не жалок.
Коль ощущенья подкачают,
Придёт фантазия на помощь.
Зимою дети здесь на санках –
В огнях всё – весело съезжают.
Ты равнодушен, будто овощ
К игре. И нету смысла в сказках.
Бетонные мне балки эти
Столь интересны. Что-то строили,
И бросили. Окрестно город,
В котором вырастают дети.
Детьми возможно больше стоили.
Шары из радуги над лысой
Башкой напрасно рвутся в даль.
Ему расстаться с долей львиной
Шаров роскошных просто жаль.
Он маг в душе, и обыватель,
Когда по внешнему судить.
Смешной…довольно бедный кстати,
Не знающий, как надо жить.
Шары из радуги – цветные
Легко качаются над ним.
Кругом палатки расписные,
И шум, и сигаретный дым.
Идут родители и дети,
И покупают те шары –
Их теребит тихонько ветер
В пределе ласковой игры.
Вот синих больше не осталось,
И скоро белые – тю-тю.
В душе уже остатком – жалость.
- Мам, сарик зёлтый я хотю!
И покупают, покупают.
И к сумеркам подходит день.
А люди счастливы бывают
Лишь в отдалении от дел.
И он глядит на тех и этих,
Теряя больше, чем хотел,
И сам как будто не заметил,
Насколько за день постарел.
МЫ, РОМЕЙЦЫ
Павлины возле трона Басилевса
Играют изумрудным острым взглядом.
Всё во дворце богато – справа, слева.
Вид из дворца всегда предстанет садом.
А жизнь по сути сумма разных улиц,
Иные кривоваты – ну так что же?
Дома включают дураков и умниц.
А комнаты – столы, одежду, ложе.
Механика в почёте. И поэзия.
Протопатрикий пьёт вино по пятницам,
Считая: раз в неделю – так полезнее.
К тому ж никто не скажет – этот пьяница.
Сады обильны. А дворцы огромны.
Теологические споры на базаре
Тяжёлые – как будто тащим брёвна:
Не задавили б – спор ветвист в угаре,
В угаре, иль в азарте. Небо пышно.
И ткутся ткани. Множество усилий.
А жизнь проходит всё-таки не слышно.
И кто поверит – мы, ромейцы, были?
И кто узнает, как мы воевали,
Любили, верили и пировали,
Коль всё уйдёт в златые вертикали:
Они нематерьяльны, так уж вышло…
Зима подтаяла мороженным.
Блестит янтарный небосвод
Над миром, будто огороженным
Режимом календарных нот.
Мост над оврагом – там. В провинции –
Вибрирует от мчащих в даль
Машин…И нет моей провинности,
Что для мечтаний дней не жаль.
Снег шубкой заячьей распластанный
Тут на асфальте…мёртвый зверь.
И всё же день, ходьбой рассказанный
Мне интересен – верь, не верь.
В нём сумма золотистый разностей.
…сугроб весь в оспинах весны.
И свет расцвета, новой радости,
Коль зимние уходят сны.
В низине дачного посёлка
Пруд зеленел, вокруг трава.
Какое счастье лягушонка
Поймать, забыв про все слова.
Дощатые заборы, спуски,
Подъёмы, крыши дач видны.
Теперь воспоминаний сгустки
Сквозь линзу взрослую даны.
Мы отпускали лягушаток.
Мерцала чёрная вода.
Эмоциями жизнь задаток
Давала – хватит навсегда.
Поскольку – маленькое детство,
За ним – столь маленькая жизнь –
Та, от какой не отвертеться.
Держись, лягушечка, держись.
Александр Балтин – член Союза писателей Москвы, автор 17-ти поэтических книг, свыше 140 публикаций в 58 изданиях России, Украины, Италии, США, лауреат международных поэтических конкурсов, стихи переведены на итальянский язык.
