Наверное, англичанам все же, действительно, не стоило сначала сообщать о сворачивании торговли, затем высокомерно рекомендовать России изменить Конституцию (тоже умники, мы сами из последних сил держимся, чтоб не начать ее переписывать, а тут они со своими советами), а под конец - оперативно высылать дипломатов. Но адекватность и объем действий англичан - это все же вопрос скорее британских подданных. Если они сочтут, что парламент зря продемонстрировал такое единодушие, что министерства внутренних и иностранных дел были излишне агрессивны, они выразят свое мнение на следующих выборах. Выборы в Великобритании эффективные, открытые, а их итоги действительно отражают предпочтения избирателей, взыскательных и подготовленных.

Великобритания, очевидно, в своих действиях руководствовалась, прежде всего, общественным запросом, который в сложившейся ситуации выглядел вполне уместным. Представьте, в столице в публичном месте фактически средь бела дня используют некую радиоактивную гадость, от которой человек стремительно умирает. Сотни людей оказываются вовлеченными в историю против своей воли, потому что выясняется, что они могли лететь в одном самолете, хватать чемодан, поручни или чайник и вообще подвергаться риску, просто потому что случайно находились рядом.

В итоге, одна из самых посещаемых столиц мира в панике, полиция на ушах, врачи, спецслужбы, авиаперевозчики, парламент взбудоражены. Фактически внутри Великобритании это было расценено как теракт, причем с применением того вида оружия, которого ныне боятся все развитые государства мира, потому что его очень трудно отследить, особенно в Европе с ее прозрачными границами. Естественно, общественность, СМИ, к кому в Великобритании вынуждены прислушиваться, потому что они сильны, влиятельны и постоянно держат правительство в тонусе, задают вопрос: понесет ли кто-то за это наказание и как подобных ситуаций избежать в будущем, не перекрывая границ, но и не показывая, что все это может сойти с рук?

Великобритания, соотнеся плюсы, минусы действий и их последствия, решила, в итоге, торговлю не сокращать, туристов не пресекать, а "усечь" дипломатическое присутствие России в своей стране, заодно порекомендовав России как-то разобраться с Конституцией.

Россия подошла к этому не менее творчески, сообщив фактически о моратории на все официальные контакты (а как иначе можно трактовать решение прекратить запрос и выдачу официальных виз), а также известив Лондон о прекращении сотрудничества по терроризму.

...Внешняя политика любой страны состоит из нескольких компонентов. Первый - представления принимающих государственные решения об иерархии целей и задач, стоящих перед страной, цене и способах их достижения. Второй - внутренняя ситуация в самой стране, запросы, ожидания и требования избирателей, социальных и общественных групп, бизнес-сегмента. Третий - мудрое сочетание желаемого и достигаемого, исходя, во-первых, из ситуации в мире (или сегменте мира), во-вторых, из возможностей самого государства, в-третьих, из желаний и инструментов "третьих лиц", то есть стран, также участвующих в данном процессе или косвенно в него вовлеченных. Наконец, все эти действия, намерения, желания и цели базируются на существующем или формируемом совокупном представлении страны о том, по каким критериями тот или иной субъект международной политики может быть отнесен к категории друзей, союзников, противников, врагов, источника потенциальной опасности или, наоборот, потенциального партнерства/союзничества.

Мудрой и эффективной внешняя политика становится тогда, когда она разумно сочетает все вышеупомянутые компоненты (при этом в разные периоды могут иметься разные приоритеты и, следовательно, доминанты) и умело использует имеющиеся в ее распоряжении инструменты.

Вопрос: сколь эффективна ныне внешняя политика России? Вот ее несомненное достижение последних лет: недавно ратифицированное соглашение с Евросоюзом о взаимном облегчении визового режима для некоторых категорий граждан. И пусть оно затрагивает весьма незначительные пласты российского общества, именно они обеспечивают стране модернизационный путь, втягивают ее в мировую кооперацию, создают сеть трансграничных связей и контактов. Именно им зачастую и мешает распространенное негативное представление о России, которое, увы, базируется не только на старых мифах и взаимных предубеждениях. Потому что подчас и в ее современной внешней политике преобладают негативные достижения, нежели позитивные.

За последние годы Москва не приобрела ни одного явного нового союзника или как минимум партнера. Ее эффективные двусторонние отношения, возникшие поначалу с Германией, затем с Италией, ненадолго даже с Соединенными Штатами, базировались во многом на личном взаимопонимании лидеров, чьи договоренности, в свою очередь, открывали дверь масштабному экономическому сотрудничеству. При этом широкой институциональной базы этим отношениям обеспечено по-прежнему не было. Поэтому многие из этих связей достаточно уязвимы и плохо прогнозируемы. К примеру, весьма трудно сказать, какую перспективу на ближайшие 5 лет имеют российско-германские отношения или российско-французские.

Однако к этому стоит добавить, что подобные прогнозы теперь весьма затруднительно строить и в отношении ближайших соседей. Каковы, например, будут российско-украинские отношения в последующие годы или российско-белорусские, особенно если там вдруг сменится лидер, или даже российско-азербайджанские (если, к примеру, Баку не продлит Москве аренду Габалинской РЛС), не говоря уже о российско-грузинских?

Почему эти направления выглядят столь расплывчато? Потому что, провозгласив лозунг "мы стали сильными, не позволим больше нами пренебрегать или манипулировать, и требуем, чтобы к нам прислушивались в мире", Москва не обозначила четко критерии своих требований. Не назвала, какого она считает союзником, партнером, противником, что относит к явным или потенциальным угрозам, какие действия считает дружественными, какие враждебными. А главное, на основании каких факторов и критериев она приходит к подобным выводам.

Неизвестен также и инструментарий, к которому Москва будет прибегать в случае той или иной угрозы, сколь он окажется эффективным и сопоставимым с масштабами угрозы, не ударит ли по третьим странам, не вовлеченным в противостояние.

Кто-то на это возразит: все прибегают, когда это необходимо, к двойным стандартам, исходят в первую очередь из своих национальных интересов (вон даже Евросоюз обвиняют в том, что наднациональные цели там так и не смогли возобладать) и используют разные инструменты достижения желаемого. Безусловно. Но, к примеру, в отношении Великобритании и Соединенных Штатов можно сказать, что в ближайшие годы или десятилетия они вряд ли войдут в противостояние, за которым последует разрыв официальных контактов, экономические санкции и проверки документов в школах. Не менее экстравагантным такой прогноз выглядит применительно, скажем, к франко-германским отношениям или итало-испанским. Хотя это вовсе не означает, что между странами нет трений, борьбы за внешнеполитическое или экономическое превосходство. У всех есть национальные интересы, но отношения не рвутся. У всех есть противоречия, но они не доходят до громких скандалов, влекущих за собой цепь тяжелых последствий.

Да, с каждой страной конфликт вроде начинался с чего-то явного, осязаемого и понятного. Южная Осетия и Абхазия вошли в новый конфликт с Грузией; с Украиной требовалось пересмотреть заниженные цены на газ; бронзовый солдат почему-то не давал покоя Эстонии; на усложнение отношений с Великобританией первоначально толкнула невыдача Березовского - Закаева. Но дальнейший набор действий Москвы со стороны подчас выглядел не как намерение разрешить проблему эффективно, по возможности быстро и учитывая отношения на будущее, а наоборот усилить ее, испугать "противника" независимо от последствий. Причем последствий не только внешнеполитических, но и экономических, культурных, просто человеческих.

Например, каково тем российским гражданам, которых в кризисное время угораздило оказаться в Эстонии или Грузии? Ведь, к примеру, в разгар конфликта с Тбилиси для многих граждан РФ, не вовлеченных ни в какие сферы "высокой политики", оказалось кошмаром выбраться из Грузии.

Русскому туристу в Лондоне вряд ли будет приятно, если на него станут смотреть как на потенциального отравителя или шпиона; в Киеве - как на очередного политтехнолога, приехавшего давить оранжевые настроения. Не менее неприятно обратное: доказывать консульским службам разных западных государств, что никаких негативных намерений у выезжающего российского туриста нет. Равно как и европейцам не сильно приятно сутками обивать пороги российских консульств и натыкаться на враждебное или просто пренебрежительное к себе отношение.

Сила, влиятельность и равенство, о которых говорит Москва, предполагает и ответственность. Которая, в свою очередь, включает гибкость подходов; наличие желания и воли именно решить проблему, а не вогнать ее в клинч; наконец, минимизировать последствия противостояния там, где это уместно. Собственно, во многом поэтому внешнеполитическая реакция Москвы часто и вызывает недоумение или даже опасение в мире. Непонятна и непредсказуема последовательность действий, степень жесткости ответной реакции и ее оправданность, наконец, собственно цели, которых добивается Москва, входя в противостояние с той или иной страной или по тому или иному вопросу.

Со стороны порой выглядит, что внешнеполитическая ценность соседей и партнеров свелась для России к нескольким критериям: имеет ли страна важное расположение с точки зрения транзита топливно-энергетических ресурсов; имеет ли она платежеспособный спрос; наконец, любит ли она Россию истово и безоговорочно. Если страна не удовлетворяет одному из критериев, отношения с ней осложняются. Если двум - портятся и грозят кризисом. Ну, а если всем трем, - страна переходит разряд почти врагов. В частности, кстати, ряд экспертов дало именно "транзитное" объяснение тому факту, что с Эстонией осложнение отношений было меньшим, чем с Грузией.

Каждая страна применяет возможный и доступный инструментарий, решая свою проблему. Но еще его применение должно приносить пользу и выгоду гражданам. Несомненно, многочисленные международные экономические проекты, реализующиеся в России, идут на пользу ее гражданам. Рабочие места, налоги, технологии и т.д. Но сможет ли кто с уверенностью сказать, что экономический бум в России - это, прежде всего следствие именно ее продуманной, эффективной внутренней и особенно внешней политики, а не норма прибыли, которая пока превышает все издержки на пути ее извлечения?

Можно сказать, что бизнес преодолевает любые политические трудности и границы, поэтому там, где есть взаимовыгодное экономическое сотрудничество, конфликт рано или поздно сойдет на нет. Так, к примеру, было с Латвией, которая несколько лет назад числилась чуть не в главным врагах России. Теперь же с ней все более укрепляются экономические связи и даже заключен долгожданный договор о границе. Тут, правда, стоит отметить, что договор был требованием Брюсселя. Латвия вынуждена была на него пойти, чтобы открыть себе путь в шенгенское пространство. Теперь то же предстоит Эстонии, и рано или поздно, можно не сомневаться, договор будет заключен. Очевидно, несмотря на зигзаги взаимоотношений, восстановятся отношения с Украиной. В конце концов, никуда из России не уйдут и крупные британские корпорации. Но вопрос можно поставить и по-другому: придут ли новые компании и будут ли отношения между Россией и какой-либо другой страной развиваться благодаря или вопреки сферам "высокой политики"?

Наконец, последнее. Среди значительной части российских граждан распространено мнение: правильно мы себя ведем, надо еще жестче, пусть нас снова уважают, как во времена СССР. Не надо тешить себя иллюзиями: раньше нас не уважали, а боялись. Уважение может базироваться и на силе тоже. Когда эта сила мудрая, ответственная и последовательная. И тогда появляется настоящая, спокойная и уверенная гордость.