То, что серьезные опасности поджидают нас на каждом шагу, никого не удивляет. Удивительно другое: как в море таких опасностей большинству людей удается дожить до старости. И даже я, никогда не рисковавший на пустом месте, не раз оказывался на волосок от смерти.

Мои первые опасности были типичными для тех, кто родился в Москве в первые дни после начала Великой отечественной войны. Случалось, что после объявления воздушной тревоги мама не успевала добежать до метро и, бросившись к стене дома, стремительно накрывала меня своим телом, наивно полагая, что так она сможет уберечь меня от осколков немецких бомб. Впрочем, не совсем наивно: теперь-то я точно знаю, что меня, брошенного отцом еще до моего рождения, хранила мамина любовь.
Через несколько дней после моего рождения мама уехала из постоянно подвергавшейся ночным бомбардировкам Москвы к своим родителям в деревню Малынь, в шестидесяти километрах южнее Тулы. До прихода немцев в деревню, в октябре 1941 года, мама вместе со всеми копала окопы (они были хорошо видны еще в 55-м году, но ныне уже полностью сравнялись с землей).
После войны мама рассказывала об одном эпизоде. Однажды в дом вошли два немца – кажется, за яйцами. Один из них взял меня на руки. Мама вспоминает: «Я обмерла. Думаю, как ховякнет головой об стенку…». Но немецкий солдат меня не «ховякнул»,
а поднял меня к потолку и сказал: «Хороший будет пан, хороший». На пальцах он показал, что у него тоже двое малышей. Забрав яйца, немцы ушли.
А теперь об опасных ситуациях из моей жизни.

1. Опасная очередь


Мне 11 лет. Январь 1952 года выдался суровым. Дров катастрофически не хватало и надеяться приходилось только на торфяной брикет, который завозили в керосиновую лавку, что находилась на задворках Пушкинского рынка. На следующий день после объявления о подвозе торфа мы с мамой встали в четыре утра, чтобы занять очередь. Вскоре мама ушла домой, а я стал бдительно охранять свою очередь, номер которой был записан на руке.
Стоял двадцатипятиградусный мороз, и мое тонкое ватное пальтишко почти не грело. Руки коченели в грубых вязаных варежках – несмотря на то, что я сжимал пальцы в кулак. Даже валенки пропускали холод. Несмотря на притоптывание и подпрыгивание, температура тела быстро падала, приближаясь к опасному значению.
Я почувуствовал, как во всем теле началась легкая тошнота. Не помню, дождался ли я маму. Теряя сознание, я торопливо пошел домой через речку – по чуть более короткой дороге, чем по городу. Путь не далекий – всего километр, но на полпути – прямо на реке – я потерял сознание. В раннее время никто по льду не ходил, так что за час я мог бы замерзнуть полностью. Но…
Очнулся я дома. Оказалось, что без сознания я дошел до дому без посторонней помощи! (Через три года подобный случай повторился, но в этот раз я потерял сознание летом и от падения с велосипеда. Помню, что после падения я хотел пойти на речку обмыть ссадины, но почему-то очнулся на кровати дома – «инстинкт»!)

2. Бешеный мотоцикл

Мне 12 лет. Прекрасным августовским днем 1953 года мы – я и два одноклассника – пошли по грибы. Участок Красноармейского шоссе от Пушкино до Левковской горы только что покрыли асфальтом. Мы уже прошли более двух километров вдоль ограды санатория «Пушкино». Позади послышался треск мотоцикла, мы уступчиво сошли с асфальта и не оглядываясь продолжали шествие. Вдруг через мгновенье со скоростью пули резким порывом рукав моей рубашки отбросило вперед. Мотоцикл пролетел на предельной скорости где-нибудь километров под 150! На шоссе было пустынно, и ничто не мешало мотоциклисту ехать посередине шоссе, в крайнем случае – посередине своей полосы. Но он проехал по самому краю асфальта! Вихрем он пролетел еще два километра и скрылся за вершиной горы. Ломать головы над причиной сумасшедшей езды мы не стали, а через сотню шагов зашли в лес.
Но на этом наши приключения не закончились: мы основательно заблудились. Пытаясь выйти на шоссе, мы совершили три огромных круга. И мне, как имевшему кое-какие познания по выживанию в экстремальных условиях, пришлось залезть на самую высокую ель, чтобы с нее разглядеть еле заметные следы угасающего заката. Через полчаса сжалившийся над нами водитель бортовой машины согласился подбросить нас до города.

3. Случай на пожаре

Мне 14 лет. После утери документов для поступления в Московский авиационный техникум мне ничего не оставалось, как уехать на лето в Малынь к бабушке с дедушкой. Однажды в соседней деревне за бугром случился пожар, повалил дым и все бросились туда. Горел дом, все помогали тушить пожар, мы тоже в меру наших сил вместе со взрослыми таскали воду из реки Плавы. А вскоре из Крапивны (районный центр) приехала пожарная машина, и через час огонь был полностью потушен.
Сутками раньше прошел сильный ливень, и грунтовую дорогу до Даниловки развезло. В деревню пожарная машина спустилась легко, а вот на обратном пути на половине склона забуксовала, и водителю не оставалось ничего иного, как задним ходом вернуться в Даниловку.
Сзади по обеим сторонам у пожарных машин имеются подножки, и, чтобы выиграть километр ходьбы, мы с каким-то парнем встали на эти подножки. Когда машина попятилась назад, мы, естественно, смотрели вперед, задаваясь вопросом, почему это вдруг машина не смогла преодолеть не очень крутой подъем. В какой-то момент я обернулся, и… Решение надо было принимать моментально, не теряя ни секунды. Отчим учил, что в критически опасных ситуациях ни в коем случае нельзя теряться, а наоборот: нужно хладнокровно принять верное решение. Я тут же соскочил с подножки. И в следующее мгновение машина врезалась в вековую лозину именно той подножкой, на которой я перед этим стоял, и угол машины был вмят в корпус «пожарки»…

4. Дыра в снегу

Мне 15 лет. Дело происходило в марте 1957 года. У кромок больших оврагов намело трехметровые сугробы, а дорога в школу пролегала как раз по дну одного из таких оврагов. И вот однажды, возвращаясь из школы, я решил пройтись по краю оврага. Погода стояла солнечная, в меру морозная. Вокруг никого не было, только двое десятилетних ребятишек катались на лыжах с небольшого пригорка на дне оврага.
И тут я увидел в круто обрывающемся сугробе кем-то прорытую сквозную дыру – с диаметром, как мне показалось, достаточным, чтобы через нее проскочить. Не слишком сумняшеся, я поставил портфель и ногами вперед юркнул в дыру. Но… за счет сложенных по швам рук ширина тела существенно увеличилась – и я застрял в дыре! Да так, что голова уже оказалась в дыре, а ноги из нее еще не показались. Когда я понял, что пальцами прочно зажатых рук мне плотный снег расцарапать не удастся, мне стало по-настоящему страшно (наверное, единожды в жизни): тонкая одежда была способна сохранять тепло тела от силы час. И тогда мне не оставалось ничего другого, как изо всех сил звать на помощь. И дети меня услышали. К счастью, у них оказалась небольшая лопатка, и они быстро вырубили меня из плена. С тех пор я хорошо усвоил: «Не спробав броду – не суйся в воду!».

5. Высокое напряжение




Мне 18 лет. Промозглой осенью 1959 года мой бригадир-электрик спас меня от преждевременной «вечности». Работал я в ту пору на Мытищинском комбинате силикатного кирпича. И понадобилось однажды что-то проверить в электро-щитовом ящике, установленном на улице (в непролазной грязи). Рабочая обувь в нашей бригаде была, прямо скажем, убийственная: кирзовая и насквозь мокрая. В такой обуви можно окочуриться и от 12-ти вольт, а в нашем ящике – все 380!

И вот открыл я шкаф, сел на корточки, присоединил к обесточенным клеммам нужные провода и, дабы инструменты не мешали выполнению последующих операций, вытянул руку, чтобы положить инструменты на горизонтальную шину, находящуюся под напряжением. Оставалась, пожалуй, меньше десятой доли секунды до исполнения задуманного, как получаю сильный удар бригадира в ухо и падаю в грязь… Спасибо, друг!

6. В складском проходе

Мне 19 лет. По причине юношеского (может, и принципиального) максимализма, возвращаясь домой из Москвы в электричке, я выходил в город не по надземному переходу (который однажды рухнул-таки), а прыгал на рельсы и затем перелезал через забор, попадая в проход между станционными складами.
Так было и в этот раз: оказавшись в складском проходе, я прямехонько пошел по нему в город. Пройдя с десяток шагов, я услышал рокот обгоняющего меня бортового грузовика. Вот мимо меня проплыла кабина, вот пошел зеленый борт. Сейчас покажется его задний край. И тут на всякий случай я оборачиваюсь и… уже наученный опытом, четко и хладнокровно принимаю решение: нагнуться! А в следующий миг выступающий из кузова длинный рельс оставляет на дощатой стене сарая глубокий след на уровне моей шеи до пригибания…

7. Лыжный бросок

Мне 20 лет. На втором курсе учебы в Московском лесотехническом институте (на «королёвском» факультете электроники – ФЭСТ), уходя на зимние каникулы, я пообещал сокурснице Оле заглянуть на огонек. А жила она в Ногинске, по карте километрах в пятидесяти от Пушкино. Оригинальность моей идеи заключалась в том, что я собрался прийти в Ногинск на лыжах. И вот в морозное январское утро 1962 года часиков в девять я вышел из дому. В рюкзак, помимо термоса и еды, я уложил лишь байковое одеяло. Ни компаса, ни карты со мною не было.
Первые десять километров я пробежал по проторенной лыжне вдоль Красноармейского шоссе. От деревни Жуковка я взял направление на восток. Довольно долго лыжня шла по просеке, закрытой наверху согнутыми под тяжестью снега березками и орешником. Пробежав по белому туннелю еще с десяток километров, я оказался в пойме Вори, по которой начал спускаться на юг, в сторону Монино, чтобы не доходя до города свернуть на восток, к Ногинску.
…Хотя я бежал шесть часов с постоянной скоростью около 10 км/час, я все еще находился в пойме Вори. Начинало смеркаться, и я стал подозревать, что оставшиеся километров тридцать засветло не преодолею. От этой мысли усталость удесятерилась. Я на минуту остановился. Усилившийся к вечеру мороз набросился на уставшее тело. Я осознал, что это опасно и, поборов усталость, двинулся дальше, но через сотню шагов ноги сами остановились. Захотелось присесть. Ну хоть на десять минут! И тут до меня дошла суть ситуации: сон или потеря сознания в данных условиях означает неминуемую гибель. А она, Косая, стоит рядом и такая ласковая: «Это совсем не страшно и не больно – стоит только заснуть». И, превозмогая желание присесть, неимоверным усилием воли я заставил ноги двигаться.
Вскоре просека опять вывела меня к широкой пойме Вори. Стало темнеть, а вокруг ни огонька. Интуитивно я взял курс на юг, к городу Лосино-Петровский, до которого оставалось километров пять. А от него еще столько же до станции Монино. И тут начался самый трудный момент моей жизни…
Это сейчас в теплом, комфортном доме те последние десять километров воспринимаются просто как абстрактный факт, вроде таблицы умножения. А тогда они привели к настоящей духовной борьбе. Я встал, сделал десять шагов и упал, но с трудом снова встал и сделал еще десять шагов. Так в полном изнеможении мне удалось продвинуться на километр. Наконец воля иссякла. Я покачивался, опираясь на палки. Уже давно наступила ночь.…
Как ни странно, но в тот момент я ни о ком и ни о чем не думал (а зря!). И лишь моя воля представлялась мне брошенной на землю тряпкой. И тут откуда-то появилась другая воля и стала презрительно укорять первую: «И ты смеешь называть себя волей? Ха-ха!..»
Не сказал бы, что эффект оказался заметным, но тем не менее моя подневольная воля тупо приказала ногам идти и идти. И, ни о чем не думая, я, как ломовая лошадь, пошел, пошел…
И дошел! Я сел в окоченевший вагон и укутался в одеяло. Поезд отправился лишь через полчаса, и до пересадки в Мытищах я продолжал замерзать. И только когда пересел в теплый заполненный народом загорский поезд, я немного пришел в себя…
Я остался жив, и пусть на тройку с минусом, но моя сверхволя экзамен выдержала.
(Любопытно, что я был самым слабым среди ребят.)

8. Нож гильотины

Мне 30 лет. Рядом с нашим деревянным домом в Пушкино в 1971 году стали возводить новый дом, куда мы впоследствии должны были переселиться. Мы с нетерпением ждали этого момента, поскольку вместо 16-метровой комнаты нас ожидала 36-метровая трехкомнатная квартира. И я частенько заглядывал на стройку.
Пошел посмотреть я на дом и в этот солнечный мартовский день 1972 года. На расстоянии пяти шагов от дома я прошел мимо первого подъезда, потом второго, и тут наверху кто-то крикнул. Но посмотреть я не успел: в 30 сантиметрах передо мной в землю вертикально врезалось большое листовое стекло. Я хладнокровно посмотрел вверх: на подоконнике седьмого этажа стоял стекольщик…

9. Топор мастера

Мне 38 лет. К 1979 году я уже несколько лет проработал лесорубом по уходу за молодыми лесонасаждениями. Но, несмотря на отличное владение механикой, непредвиденные порезы случались. Однажды при рубке 20-сантиметрового ствола березы топор пошел не вглубь ствола, а с разворотом и, вырубив полукруглую щепу, развернулся и пошел острием от дерева. Удар был настолько сильным, что, несмотря на широко расставленные ноги и своевременное усилие по удержанию инструмента, топор дошел до кости голени. Стянув трехсантиметровый разрез лейкопластырем, я смог дойти до шоссе, сесть в свой «Запорожец» и приехать домой. А потом, вместо того, чтобы пойти в поликлинику и наложить швы, я решил обойтись лейкопластырем – и зря: след так и остался на всю жизнь.)
Но в другой раз опасность оказалась намного серьезнее. Я работал близ Ивантеевки, и в лесу было много сорной желтой акации. И вот когда я сильным ударом попытался срубить толстую засохшую сосну, топор налетел топорищем на упругий ствол акации и, отпружинив, полетел не к ногам, а в сторону… головы.
Несколько слов о моем любимом топоре производства Первого государственного подшипникового завода. На Западе я таких не видел (и потому единственная вещь, не считая книги и растения, которую я заказал в России и которую мне с большими трудностями привезли-таки в Париж, был топор 1-го ГПЗ). Его сталь по упругости близка к дамасской, а по твердости – к твердым сплавам. Топорище, конечно, в счет не идет, и я всегда вытачивал новое – более длинное, с правильным расположением древесных волокон и нужной кривизны. Самым существенным элементом моего топора была форма его заточки (этому искусству я научился сначала на заводе «Красный пролетарий», а позже подкрепил этот опыт серьезным изучением сопромата). Этим легким топориком я за два-три удара срубал 10-сантиметровые стволы и за день нарубал (и затем складывал) до ста кубометров березового хвороста (еще живы свидетели моей работы). Скандинавским бы лесорубам такие топоры! (Впрочем, они им ни к чему – лесные работы у них почти полностью автоматизированы.)
…И вот летит такой топор в направлении моей головы. А ведь после удара мышцы рук уже не ожидают какого-либо напряжения – лишь бы топор не пошел в сторону. И потому на обратное движение топора мне нужно было среагировать в сотые доли секунды. И… я почти успел – топор рассек лишь хрящик, что у входа в левое ухо.

10. Фатальный перекресток

Мне 39 лет. И вот Франция. Год 1990-й. Мы с Соней частенько ездим по мелким лесным дорожкам вокруг Парижа. Однажды подъезжаем к 4-й национальной дороге. Посмотрел налево: метрах в трехстах – легковой автомобиль. Посмотрел направо: никого. Ну и, чтобы пересечь дорогу, нажал на газ. И тут Соня: «Осторожно! Машина!» Я среагировал моментально и… вовремя, не проехав и полуметра. И перед нами с молниеносной быстротой, чуть не коснувшись нашей машины, пронесся тот самый автомобиль, что несколько мгновений назад был за триста метров от нас. При боковом ударе даже в сто километров шансов на выживание не остается, а наш «убийца» летел под 180! С тех пор, подъезжая к перекрестку, я смотрю налево-направо дважды.

11. Ни шагу назад!

Мне те же 39 лет. Примерно в это же время произошел еще один поучительный случай. Вместе с младшим сыном и старшим внуком мы отправились на Золотой берег, в сторону Ниццы. На полпути, в горах вблизи города Сент-Этьен, нам попалось отличное место для стоянки: с гектар ровнейшего плато, лежащего у основания пригорка с высокими соснами. Правда, с противоположной стороны плато метром на двести обрывалось 45-градусным косогором, покрытым редкими небольшими деревцами.
Поставив палатку и поужинав, сын попросил преподнести ему очередной урок вождения – благо, ничто не мешало отработке движений. И вчетвером мы сели в машину. Когда езда на первых двух передачах поднадоела, перешли к освоению заднего хода. И вот при езде от пригорка до обрыва я почувствовал, что пора бы остановиться и вернуться к пригорку. Но сын азартно ехал назад. И даже на громкое «Стоп!» не среагировал. Обернувшись назад, я увидел, что положение становится угрожающим. От растерянности я смог лишь закричать «Стой!!». От крика растерялся и сын. А пропасть тем временем решительно приближалась. Оставалось не более половины секунды…
Сознание уже было приготовилось сказать прощальное «Ах!..», как усилием воли я принудил его к хладнокровию. И в таком случае одной десятой секунды оказалось уже достаточным, чтобы резким движением повернуть ключ зажигания против часовой стрелки. Машина замерла, как вкопанная. Я вытер со лба пот. Было обидно, что я позволил себе растеряться…

12. Опасная несомненность

Мне 60 лет. Поставив в 2001 году наш дом на продажу, мы начали его косметический ремонт. Самым трудным оказалось покрасить верхнюю часть торца на высоте около десяти метров. На семиметровой высоте (перед дверцей на чердак) находился метровой ширины козырек. На него можно было попасть, приставив лестницу сбоку с правой стороны в узком проходе на балкон второго этажа. С левой стороны под козырьком находилась каменная лестница на второй этаж. А за линией наружного края козырька и узкой части балкона был бетонный тротуар. Чтобы достать кистью до верхней части торца дома, нужно было встать на табурет, установленный на козырьке. А чтобы случайно не упасть за пределы козырька, нужно было привязать себя прочной веревкой к чему-нибудь на чердаке. Дело стало за веревкой. И подходящая веревка у меня нашлась. В новом состоянии она выдерживает нагрузку в 800 кг. Но веревку я нашел в лесу, а потому расчет на прочность занизил вчетверо, т.е. 200 кг она должна была выдержать.
И вот, хорошо привязавшись к чугунной трубе на чердаке, я покрасил верх торца дома. Но когда я спустился с табурета и вошел на чердак, чтобы развязаться, веревка… порвалась под собственным весом: оказалось, что посередине она была перерезана и соединялась лишь центральной капроновой жилой, почти разрушившейся по действием ультрафиолетовых лучей. Так, казалось бы абсолютно верный теоретический расчет совершенно случайно чуть не стал причиной моей гибели. А ведь что стоило на всякий случай просто проверить веревку на прочность?!.

1. Доказательство ВТФ
   
2. Полная реабилитация Пьера Ферма
   
3. Элементарное доказательство ВТФ
   
4. ПОЧЕМУ мир не признает элементарное доказательство ВТФ?
   
5. ВТФ: уникальный эксперимент
   
6. ВТФ: о природе противоречия равенства Ферма
   

1. Часть 1
   
2. Часть 2
   
3. Часть 3
   

1. N 1
   
2. N 2
   
3. N 3
   
4. N 4
   
5. N 5
   
6. N 6
   
7. N 7
   
8. N 8
   
9. N 9
   
10. N 10
    
11. N 11
    
12. N 12
    
13. N 13
    
14. N 14
    
15. N 15
    
16. N 16а
    
17. N 16b
    
18. N 17 Передача энергии без проводов
    
19. N 18 Весомость в невесомости
    
20. N 19 Ароматные цветы из... зимнего леса
    
21. N 20 Видящие незрячие и слышащие глухие
    
22. N 21 Регенерация информации и аккумулятор Теслы
    
23. N 22 Шахматный "кубик-рубик"
    
24. Шахматный "кубик-рубик" - Ответ
    
25. N 23 Концепция турбины
    
26. N 24 Настоящий вечный двигатель второго рода
    
27. N 25 Сверхбомба Николы Теслы. Гипотеза
    
28. N 26 Фантастический электродвигатель-генератор
    
29. Ответы DIMMY
    
30. N 27 Абсолютный защитный каска-шлем
    
31. N 28. Теплолучевой вечный двигатель второго рода
    
32. N 29. 3 тысяч долларов за… 1 цент!
    
33. N 30. Право, означающее… полное бесправие
    
    
    
    

1. История Союза русских инженеров во Франции
   

1. Тайна российской экономики
   
2. Кто обесценил 'ваучеры'?
   

1. Руины империи
   
2. Руины империи-II
   
3. Рекорд вне "Гиннеса"
   
4. Звериная этика
   
5. Запоздалый покаянец
   
6. Воскресающие бандиты
   
7. О правозащитниках брежневского времени
   

1. Сверхинтеллект - это не сложно
   
2. Заявка на открытие
   
3. Пирамиды в прямом и переносном смысле
   
4. Размышлений
   
5. Комментарий к отзыву
   
6. Изобретельский интеллект
   
7. Для чего люди говорят и пишут?
   
8. Критерий истины
   
   

1. Введение в науку об эффективной организации человеческой жизни, или Этические, логические и кибернетические аспекты разумной цивилизации
   
2. Вначале был дух
   
3. Наш век и иная цивилизация
   
4. Субстанции (человека)
   
5. Цели
   
6. Самая интересная игра
   
7. Аппарат мышления
   
8. Истина
   
   
   

1. Михаил Веллер и конец мира
   

1. Песни нашей молодости
   
2. Заибанские страдания повесть
   
3. Маленький Рит
   
4. Ласточкино гнездо
   
5. Cтая белорозовых
   
6. Две земляники
   
7. Странный отшельник
   
8. Ель
   
9. Неожиданные цветы вокруг нас
   
10. Физкультура, спорт и игра
    
11. Ностальгия по Любви и Человечности
    
    
    
    
    
    
    
    
    

1. Мечта о любви
   
2. Учитель
   
3. Безнадега
   
4. Крошка Надя
   
5. Лара Кварт
   
6. Восьмое небо
   

1. Часть 1
   
2. Часть 2
   
3. Часть 3
   
4. Часть 4
   

1. Привидение
   
2. Обыкновенные истории
   
3. Наш друг Анатолий Максимов
   
4. Серое Небо
   
5. Охота на «тунеядца»
   
6. Спасительные клады
   
7. Персональное дело Сони Сорокиной
   
8. Когда деревья были большими…
   
   

1. Глава 1
   
2. Глава 2
   
3. Глава 3