Дошло до меня, о великий царь, что после счастливого подавления путча и ликвидации троцкистского заговора 11 сентября халиф Сталин – да помилует его Аллах и поприветствует – правил миром с любовью и удовольствием. То были тучные годы, когда народ святорусский и все прочие мусульмане пожинали плоды благоденствия, собранные на ниве неукоснительного благочестия. И никто не думал, что на Западе собрались уже тёмные тучи бедствий.

Младший брат Сталина – Гитлер-хан, служивший по повелению старшего брата султаном Европы, покорил языческие племена франков, испанцев и поляков, принеся им свет истинной веры на острие меча. Сначала недалёкие и невежественные дикари сопротивлялись – но потом им понравилось. Но племена англов и саксов, закореневшие в нечестии, упорствовали во зле: они прорыли большой-пребольшой ров, который назвали Ла-Манш. Сказывают, что он был настолько широкий и глубокий, что тяжёлая мусульманская конница его переплыть не могла. Так и остались они ходить во тьме невежества. Хуже того: их царь Чемберлен по прозвищу Львиное Сердце получил подмогу из-за океана от дружественных племён ирокезов. Свирепые краснокожие варвары во главе с президентом – Чингачгуком по прозвищу Большой Змей – на быстроходных пирогах опустошали побережье от Бреста до Амстердама, и правоверным от них не было спасения.

Потерпев поражение в войне с англами, саксами и могиканами, Гитлер впал в состояние глубокой депрессии: не было в нём стойкости духа, характерной для старшего брата, сидевшего в Москве и той непринуждённой лёгкости мысли и чувства, как у младшего брата в Риме. А упавший духом человек – добыча сатаны. Гитлер-хан стал преклонять уши к ложному и богопротивному учению национал-гуманистов. Надо сказать, что эмир всея Европы и раньше проявлял преступное благодушие, которое придворные лизоблюды торжественно именовали толерантностью к разного рода сектам маргинального свойства. Де-факто при его попустительстве по всему континенту бродили и смущали народ на базарах проповедники ордена дервишей покойного имама Ницше. Они ничтоже сумняшеся именовали себя правозащитниками всех людей и Совершенными Святыми \СС\. Все видели, что святости у эсэсовцев было немного, но сказать боялись – они могли засудить самого Аллаха по обвинению в оскорблении чести, достоинства и деловой репутации \ЧДДР\. Единственное, что могло ввести этих святош в рамки приличия – это пуля в голову, но отряды национал-гумманистов наводили ужас на всю округу своей разнузданной жестокостью.

Так вот: эсэсовцы учили простодушных поселян, что Бога нет – это всё выдумки хитрых мулл, которые торгуют опиумом для трудового народа. К стыду всех правоверных надо сказать: священнослужители того далёкого времени предались стяжательству и лени, что подорвало авторитет религии в глазах народа. Обличение недостойных священников – дело богоугодное, но гуманисты этим пользовались, как затравкой: далее шла пропаганда вседозволенности и неприличия. Эсэсовцы утверждали \ и травили тех, кто не соглашался/, что женщина должна иметь права такие же, как и мужчина. Нет, каково! При всей своей показной открытости и демократичности гуманисты были людьми очень подлыми и хитрыми: знали же, бестии, что эмансипация сделает женщин легкодоступными и дешёвыми. Таким образом, они начали с кощунства, а кончили вульгарным развратом вселенского масштаба.

Европейские народы, разочарованные военными неудачами Гитлера, пошли на поводу у национал-гумманистов, как стадо баранов на убой. Скоро, очень скоро неизвестные молодчики стали убивать выдающихся исламских журналистов, писателей, кинорежиссёров и политических деятелей. Имама главной Берлинской мечети – Рейхстага – озверевшие гуманисты за бороду стащили прямо с мембера во время проповеди и растерзали на глазах объятых ужасом верующих. На следующий день после расправы все рептильные газеты и телеканалы сообщили, что святой имам был сам виноват – оскорбил чем-то чувства гуманистов, а те погорячились слегка.

Хуже того: вскоре Гитлер назначил известного изувера-гумманиста Геббельса-ходжу имамом Рейхстага. И теперь каждую ночь студенты Берлинского университета вместе с правозащитниками жгли запрещённые книги и среди них такие перлы, как «Моя исламская борьба» Вольтера, «Исламский миф 20-го века» Канта, «Гений ислама» Рассела Бен Дарвина. Жгли полотна великих исламских мастеров прошлого: Рафаэля Бен Микельанджело, Рубенса да-Винчи, партитуры Баха ибн Бетховена и Моцарта Бен Сальери – музыка которых уже не одно столетие поднимала к вершинам горним души правоверных.

А когда оставшиеся верными мусульмане выходили на мирные демонстрации с протестами против гуманистического террора, то правозащитники забрасывали их бутылками с коктейлем Молотова-хаджи, а продажная печать клеймила их как расистов, фашистов, нацистов пещерных ретроградов и вообще евреев. Большая часть исламских СМИ в порыве рабской покорности долго извинялась перед национал-гумманистами за то, что честные мусульмане оскорбили их своим публичным несогласием и инакомыслием. Но оставшиеся целыми в этом гнойном море гуманизма и политкорректности островки порядочности выступили с совершенно невинными карикатурами на пророка гуманизма – просто для того, чтобы сохранить самоуважение. Эсэсовцы немедля вывели на улицы европейских городов миллионные толпы беснующихся правозащитников, которые громили базары и офисы, поджигали автомобили – требуя примерной казни смелых джигитов от прессы. Кончилась эта вакханалия тем, что Гитлер вынужден был назначить отпетых правозащитников на посты руководителей силовых министерств и ведомств.

Чтобы оправдаться перед халифом Сталиным и миролюбивой мусульманской общественностью, главари гуманистов решили устроить неслыханную провокацию. На тайном совещании они положили поджечь святыню немецких мусульман – Рейхстаг, а вину возложить на истинномусульманских людей. Преступление не стали откладывать в долгий ящик: уже на следующую ночь отряд штурмовиков-правозащитников проник в великую мечеть и поджёг её сразу с шести концов. Когда Гитлеру доложили о беспримерном «преступлении» мусульман, он дал карт-бланш правоохранительным органам на массовые аресты – ибо очень доверял людям и даже подумать не мог, что гуманисты его так обманули.

В Европе начались массовые гонения на всех инакомыслящих и просто мыслящих людей. В результате через несколько лет вся интеллектуальная и творческая элита германского султаната вынуждена была эмигрировать на край света, к команчам и ирокезам – только чтобы не попасть под действие человеконенавистнических Нюрнбергских законов о защите прав человека.

Надо сказать, что среди ранних гуманистов не было единодушия: среди них было немало людей рассудительных и тщательно скрывающих своё благочестие. Умеренная часть гуманистов настаивала на мягких наказаниях для мусульман – по их мнению, идейно - неполноценных людей достаточно просто отселить в гетто и бантустаны – чтобы изолировать паству от их тлетворного влияния. Среди умеренных получила широкое распространение теория «гуманизма с человеческим лицом», осуждавшая кровавые эксцессы непримиримой политкорректности. Но экстремистская часть элиты придерживалась идей национал-гумманизма и считала своих оппонентов бесхребетными слюнтяями, недостойными высокого звания правозащитников - эсэсовцев. Поскольку якобинцев было больше, чем жирондистов, то они горделиво именовали себя «большевиками», а остальным присвоили презрительную кличку «меньшевик». Противостояние закончилось трагически: тёмной ночью большевики собрались все вместе и наточив ножи булатные, напали на сладко спящих меньшевиков. Ту ночь, наполненную стонами и хрипами умирающих, назвали Ночью Длинных Ножей. Хотя справедливости ради надо сказать, что ножи были совсем не длинные, а вполне обычные.

Расправившись с умеренным крылом своей партии, правозащитники распоясались вконец: уже скоро всех людей, не соответствовавших варварским нормам политкорректности и мультикультурности, стали отправлять на Прокрустово ложе – и мало кто вернулся с него живым. Говорят, что название это произошло от устройства, изобретённого начальником пионерского лагеря по фамилии Прокруст. Был он страшен, ужасен, уродлив и потому имел очень оригинальные представления о хорошем и плохом, красивом и некрасивом. Всех заключённых, попадавших ему в руки для исправления, он проверял на физическое соответствие стандарту – лишнее он урезал, а недостающее растягивал.

Помимо официальных репрессий, обрушившихся на головы правоверных, имели место совершенно дикие внесудебные расправы над людьми, стойко придерживающихся веры в Аллаха праведного и милосердного. Шайки молодых правозащитников прямо на улицах приставали к седобородым старикам, требуя съесть кусок жирной свинины или сфотографироваться со свиньёй в руках. Тех, кто под любыми предлогами отказывался, беспощадно избивали и сдавали в милицию, которая без задержки отправляла людей в пионерлагерь. Хуже того: толпы озверевших гуманистов нападали на мужественных женщин, посмевших выйти на улицу в парандже. С них на глазах у прохожих срывали одежду, побоями принуждая одеть миниюбку, колготки с пояском и бюстгальтер на голое тело. Рассудительные женщины, не желавшие подводить своих мужей, сняли паранджу и ходили по улицам в обычных платьях уличных девок и простоволосые, не смея поднять глаза от стыда. Но злобные активистки-правозащитницы, которые объединились в орден феминизма, не дали им спокойно жить. Имея натуру подлую и глубоко порочную, феминистки сразу же раскусили манёвры женщин, сохранивших толику благочестия: их не удивишь простыми женскими хитростями. Банды феминисток хватали стыдливых девушек и требовали от них пробежать стометровку на 15-сантиметровых шпильках. Тех женщин, что не выдерживали издевательского кросса, под улюлюканье толпы стригли по-солдатски, делали непристойную татуировку по всему телу, и обрезали миниюбку до совершенного неприличия. Если дело доходило до суда, то обычно таких женщин отправляли в мусульманское гетто вместе с семьёй. Те, кто смог разжалобить жестокосердых юристов-эсэсовцев, приговаривали трём годам ношения самой непристойной одежды и хождения на шпильках в любую погоду.

Страшные времена настали в Европе: Гитлер-хан де-факто отступил от истинной веры и пошёл на поводу у носителей бесчеловечных идей национал-гумманизма, а отсюда до крамолы – только один шаг. Обычно европейские султаны ежегодно отсылали в Россию богатые подарки – не как взятки или дань, а как знак глубокого уважения к Старшему Брату. Но вот наступил Чёрный Год, когда эти знаки человеческого внимания показались Гитлеру излишними. Вместо этого он стянул к границам русского халифата огромную орду диких европейских племён и пошёл на родного брата войной.

Однако боевые действия начались не сразу, ибо гуманисты известны своим лукавством и коварством: сначала на тайном совещании гуманных мудрецов было решено морально разложить Святую Русь. Свидетели рассказывают, что в Протоколах гуманных «мудрецов» прямо говорится создании пятой колонны в России для насаждения в умах доверчивых россиян демократии. С этой целью под видом искренних доброжелателей и доброхотов в аль-Москву и другие центры исламской цивилизации засылались шпионы: и плыли они пароходами, ехали на верблюдах, а под конец – целые полки парашютистов-правозащитников сбрасывались прямо в сердце России. Наймиты доктора Геббельса с утра выходили на базарную площадь и начинали смущать добрых русских мусульман зловещим призраком общечеловеческих ценностей. Грех великий и всемирное паскудство даже упоминать о тех вещах, которые они говорили простодушным и доверчивым московским поселянам. Но при всей своей простоте народ святорусский всё же не умом, которого у него никогда не было, а душой свой ощутил всю мерзость и преступность гуманистической пропаганды.

Исключительно беспардонно и бессовестно действовали феминистки: совершенно лишенные чувства элементарного такта, они прямо на улицах Москвы хватали скромных и богобоязненных русских женщин за руки – требуя сбросить паранджу и предаться свободной любви. Их главная организация – «Прокладки без границ» - распространяла подрывную литературу, и среди них такие «шедевры» пошлости и откровенной порнографии, как опус небезызвестной «писательницы» Жанны Дарк - «Тампакс, который живёт на крыше». К сожалению, даже в наше время находятся «любители литературы», которые ревностно ищут эту мерзкую книжку.

Акции протеста против прельстителей и растлителей человеческих душ начались, как всегда, в русской глубинке, где народ ещё не испорчен компьютерами да Интернетом проклятым – этими двумя самыми подлыми агентами мирового империализма. Марш славных жителей старинного города Урюпинска на Москву, начавшийся как ручеёк сердец человеческих, впитал в себя всю мыслящую Россию по дороге. Урюпинцы уже на подходах в столице затерялись среди именитых людей, поспешивших влиться в ряды патриотического движения, когда оно созрело. И в аль-Москву вступили под колокольный звон всех мечетей миллионная река правоверных. Они разбили палатки и расположились на Красном Майдане перед Кремлём. С раннего утра они опускались на колени и твёрдо стояли на них до самой ночи, моля халифа Сталина Великого снизойти до их слёзной просьбицы: изгнать из родных пределов кровавые неправительственные организации, битком набитые наймитами Геббельса. Долго продолжался московский майдан, и вот сердце Сталина не выдержало: он внял мольбам народа своего и выслал всех последышей Геббельса к их хозяину. Когда до Гитлера дошло, что Сталин и народ русский не поддался моральному разложению, он остервеняясь несказанно, повелел перейти границу у реки.

Говорят старые люди, что когда Сталин узнал о немыслимом предательстве родного брата, то он от горя три дня и три ночи не ел, не пил, не посещал гарем, а когда вышел к придворным, то сказал всем по секрету, что потерял веру в человечество. Однако долг перед народом – превыше всего: перепоясавшись мечём благочестия и надев кольчугу преданности, Сталин лично повёл русских на войну с неверными. Великий визирь Молотов ар-Рашид бен Оглы в тот же счастливый день взошёл на мембер мечети Василия Блаженного и обратился с ободрительной речью к испуганным богомольцам. На всю Россию как набат прозвучали его пророческие слова: «враг будет разбит, победа будет за мусульманами!». И сразу же забили Большие Барабаны Интернета на Красном Майдане и закричали муэдзины с высоты минарета Ивана Великого. Да так громко, что услышала вся страна:

Вставай, страна исламская
Вставай на смертный бой
С гуманной силой тёмною
Проклятою ордой!

Гнилой гуманной нечисти
Загоним пулю в лоб
Отребью человечества
Сколотим крепкий гроб!

По возрасту халиф Сталин не мог лично возглавить действующую армию, а потому во главе правоверных поставил главным маршалом Чингиз-хана, который до этого неплохо проявил себя как губернатор Сибири и Китая. Выбор был удачен: прозорливо избегая генерального сражения, старый сибиряк заманил полки гитлеровцев вглубь страны. Люди недалёкие осуждали великого русского полководца за сдачу без боя огромных территорий, но вскоре и они поняли его правоту: под Москву банды гуманистов пришли уставшие и обескровленные: снабжение было затруднено большими расстояниями, охрана коммуникаций поглощала все резервы. Кроме того – танки прошли тысячи километров и требовали капитального ремонта, летняя смазка превратила всё автоматическое оружие в однозарядное, а лёгкие бурнусы германских бедуинов не спасали от суровой русской зимы.

Орлиным взором окинул Чингиз-хан полученные со спутников фотографии театра военных действий и безошибочно выбрал Бородинское поле как оптимальное для богатырского ристалища. Известный уже хафиз Лермонтов, прикомандированный к штабу Чингиз-хана, немедля написал поэму «Бородино» - и за давностью лет это нынче единственный исторический документ, составленный очевидцем и непосредственным участником событий. В поэме очень правдиво и красочно описывается героизм правоверных. Так, вызывает особое восхищение подвиг 28-и воинов из славного тумена хана Панфилова, которые под водительством ротного муллы Клочкова забросали бутылками с горючей смесью 48 гитлеровских танков. Не меньший пиетет вызывает подвиг 300 урюпинцев, которые во главе с своим местным беком на неделю задержали вражескую армию в тесном Фермопильском ущелье, где бушует и шумит, дробясь о мрачные скалы, Москва-река. От этого подвига русских людей остался только снятый в вигва мах голивудских команчей блокбастер «300 спартанцев». В поэтическом угаре создатели фильма решили подчеркнуть тот факт, что урюпинцы были одеты не в пошлую одежду, а в броню личного мужества. Сохранились отрывочные материалы о молниеносных рейдах каспийской флотилии адмирала-паши Стеньки Разина: его боевые челны, внезапно выплывая мимо острова на стрежень, топили вражеские транспортные конвои на всех морях. Собственно говоря, и от его побед осталась только печальная песнь. В ней поётся, что у Стеньки была горячее любимая персидская княжна, которая то ли оказалась американской шпионкой, то ли о приданом с её папой, персидским шахом, никак не могли решить вопрос. И вот он был вынужден со слезами на глазах бросить девушку в надлежащую волну, которая подхватила её и понесла вдаль, оставив Стеньку Разина совершенно безутешным. Ещё известнейший поэт и боевой лётчик ас Пушкин, растроганный этой историей, написал её продолжение – «Сказку о царе салтане», в которой княжна, безвинно оклеветанная завистливыми жёнами Стеньки, не погибла в волнах, а поплыла к новым приключениям.

Однако вернёмся на Бородинское поле: битва шла много дней и много ночей, прерываясь только на еду и молитву – причём молились только мусульмане, а гуманисты в это время морочили людям головы на политзанятиях. Войску гуманистов помогал сам Иблис-проклятый – иначе ничем нельзя объяснить такого упорства этого отребья человечества, которому правоверные уже сколачивали крепкий-крепкий гроб. Но вот Враг рода человеческого устал, а Аллах влил необоримую бодрость в сердца мусульман: разбитые орды правозащитников, бросая технику и раненых, побежали по разорённой Смоленской дороге назад в Европу. На переправе через реку Березину агрессоры попытались оказать сопротивление: к ним на помощь прибыли последние резервы Рейха: дивизии феминисток «Мёртвая мужская голова», «Чёрные колготки» и «Смерть мужикам». Остервенелые, отмороженные, утратившие человеческий облик дамочки сначала обратили в бегство наши войска, но тут на подмогу подоспела свежая гвардейская танковая армия маршала Бату-хана: феминистки были опрокинуты и бежали с поля боя, бросая шпильки, фаллоимитаторы и даже теряя петли на колготках. Определённая часть их добежала до Гаагского суда по правам снежного человека и подала иск на мужчин, которые опять и снова обидели бедных женщин.

Только узнав о гибели под аль-Москвой отборных войск Гитлер-хана, народы всей Европы, ужасно угнетаемые правозащитниками, немедленно восстали против носителей демократии. Возмущение политикой гуманизаторов было настолько велико, что тысячи богобоязненных женщин и их детей, перепоясаявшись пластидом или гранатами, заходили в офисы, где гнездились правозащитники, и подрывали себя, выражая свой решительный протест и несогласие с правами человека. Они бесстрашно и бестрепетно умирали, внося посильный вклад в дело победы и приближая счастливый День Победы. Все газеты мира подробно описали подвиг лётчика аль-Гастелло, который направил свой Боинг-747, битком набитый видными правозащитниками, на здание Суда по правам человека в Страсбурге, этом страшном месте, где правозащитники замучили сотни тысяч правоверных.

Идя от победы к победе, исламское воинство, встречаемое цветами и кликами радости, вступило в аль-Берлин – это логово гуманизма, политкорректности и мультикультурности. Весь мир облетела весёлая шутка Чингиз-хана: «мы добьём врага в его же собственном влагалище!». И вот свершилось: Европа, измученная гуманистами, стала очищаться от скверны. Что делать с отступниками от истинной веры? – вот вопрос, который активно обсуждался мусульманской общественностью в последние месяцы великого ждихада. Все видели, какие злодеяния совершили гуманисты на временно оккупированных территориях России: правоверные ужаснулись- такого кошмара ещё не знала вселенная. На этой почве в далёком Ульяновске, на родине великого Ленина, возникло новое направление в религии – исламофашизм. Суть его была в том, чтобы пресекать даже мимолётные мысли клонящиеся к общечеловеческим ценностям. Рупором новой секты стал видный ходжа Иуда Искариот-бей – человек небезупречной репутации, которого за какие-то неблаговидные дела выгнали из Египта и который 40 лет потом скитался по Синайской пустыне, пока не добрался до России и здесь обрёл новую, лучшую родину. Так вот этот журналист в центральной газете «Исламская правда» опубликовал серию статей под общим лозунгом: «Убей гуманиста!». Однако жалея попавших под дурное влияние и заражённых плохим примером, халиф Сталин дезавуировал своего усердного клеврета, выпустив фетву: «Ответ товарища Сталина Иуде Искариоту», где сказал великую и милосердную фразу: «Гуманисты приходят и уходят, а немецкий народ остаётся». Услышав, что случайно заблудших не будут сильно казнить, войска гуманистов превратились в струйку дыма над затухающим костром.

Милосердие Сталина не знает границ: только прослышав о том, что его младший брат Гитлер схвачен верными нукерами, как он тут же потребовал решительного покаяния и разрыва с идеями гуманизма. Ласковое обращение и несокрушимый авторитет Старшего Брата сделали своё дело: слёзы раскаяния переполнили Адольфа Гитлера и он снова вернулся к истинной вере. Сталин в знак своей милости и всепрощения снова предложил ему возглавить Европейский Союз, но Гитлер взял посох странствия - стал дервишем. В течение многих лет он скитался по просторам вселенной, творя добрые дела где только возможно щедрою рукою.

Однако к схваченным сподвижникам Сталин был беспощаден: ведь это они склонили его родного брата к совету нечестивых. В город Нюрнберг, славный своими базарами и ремёслами, приехали виднейшие кадии и муфтии со всего мира, чтобы вынести справедливый приговор кучке недостойных людей. Все они были брошены на Ковёр Милосердия и познакомились с Мечём Справедливости. Желая освободить Европу от гуманистической заразы и усердствуя в своём деле, виднейшие специалисты по шариату не сходя с места постановили половину населения центральной Европы посадить на кол в качестве меры социальной защиты. Но все знали, что милосердие халифа безгранично: Сталин отменил суровые приговоры, присовокупив, что рыба гниёт с головы, а народ не виноват в злодеяниях своих руководителей. Более того: он запретил проводить массовую публичную люстрацию, чтобы пресечь волну вендетты и доносов. Ибо при гуманистах в каждой семье были люди, сотрудничавшие с правозащитными организациями. Однако лицам, запятнавшим себя активным сотрудничеством с гуманистами, было запрещено занимать определенные должности, а творческих работников, прославлявших правозащитный режим, лишили заказов. Более сурово поступили с феминистками, ссылаясь на известный параграф закона «Злая корова молока не даёт». Праведные женщины умоляли халифа распять всех этих исчадий ада на Аппиевой дороге, но Сталин никогда не шёл на поводу у дам. Более того: именно ему приписывают известнейшую максиму: «Послушай, что хочет женщина и сделай наоборот!». А потому всех, уличенных в феминизме или сочувствии к нему, приговорили навечно служить комендантами рабочих общежитий, кондукторами в общественном транспорте, кассирами на дальних полустанках и учителями в школах для трудных подростков. На этой ниве плохие женщины не смогут принести обществу большого вреда. И в конце концов Сталин напомнил всем зарвавшимся ревнителям чистоты и справедливости, что ислам – это религия мира и милосердия, а не войны и жестокости.

После восстановления исторической справедливости все в Европах вздохнули спокойно, и засучив рукава повыше, взялись за восстановление разрушенного при национал-гуманистах народного хозяйства. По единодушному желанию верующих были восстановлены не вызывающая нескромных взоров одежда для женщин, гаремы и пятикратная молитва. Более всего радовались от всей души женщины, с наслаждением сбросившие ненавистные мини-юбки, колготки и верх бесстыдства – трусики и лифчики. Не обошлось и без перегибов: нашлись досужие люди, наделённые властью, что издавали указы и сдаче в трёхдневный срок всей аморальной одежды и полного запрета на торговлю прокладками и тампаксами. Как сказал известный улем и ходжа Энгельс: «Они хотят месте с водою выплеснуть и ребёнка».Прокладки, если ими не злоупортеблять, не принесут вреда.

Чтобы пресечь распространение идей национал-гуманизма в будущем, была создана Исламская организация по безопасности и сотрудничеству в Европе \ОБСЕ\. Её функциями были в основном мониторинг с соблюдением прав мусульман и пресечение делателей всяческого разврата. Так, были приняты новые законы, лишающие лицензии все телеканалы, кроме «Евроньюс аль Джазира». Все остальные, как сомнительные и просто никчемные были закрыты. Как верно сказал духовный наставник исламофашистов Иуда Искариот: «Если телевизор показывает тоже, что и Коран – то он как минимум не нужен. А если он рассказывает то, что противоречит Корану – то он вреден». Кроме того, употребление гуманистической символики теперь по настоянию исламофашистов приравнивалось к хранению детской порнографии. Попытка публично отрицать преступность правозащитных организаций, равно как и акты гуманистического геноцида, каралась 10 годами концентрационного лагеря. Скептики побаивались остронегативной реакции прогрессивной и миролюбивой европейской общественности на такое решительное внедрение светлых идеалов исламофашизма, но они ошиблись: европейцы с пониманием приняли новую доктрину, поскольку уж очень их измучили гитлеровские правозащитники своим террором.

Возрождались старые мусульманские святыни – множество мечетей гуманисты или взорвали, или превратили в вертепы разврата. Так, великолепную мечеть Парижа – Бастилию – сравняли с землёй и на её месте устроили площадку для развратных танцев. Главную мечеть Берлина оставили на месте, устроив в молельном зале танковую конюшню, а в подвалах камеры пытали правоверных. Сразу после окончания отечественного джихада её отремонтировали и заново расписали известные художники-мистики, пострадавшие в застенках гуманистов – Жан Эффель и Хелруф Бидструп. Освятили её сами воины-победители, оставив на стенах великое множество автографов. По сему случаю большой коллектив художников-импрессионистов во главе с Гогеном Бен Ренуаром эль Пикассо написал эпическое полотно: «Халиф Сталин и сопровождающие его эмиры, имамы и видные багатуры совершают первый намаз в Рейхстаге».

Но это ещё не всё: в борьбе с национал-гуманистами правоверным русским воинам оказали большую помощь эмиры из языческих стран. Так, Черчилль-багатур привёл на поле брани под Бородино полки англов и саксов, возмущённых хитрой политикой Чемберлена Львиное Сердце. Рузвельт-нойон прискакал во главе десятков тысяч храбрецов-апачей, которых жестокие ирокезы, тайно сочувствующие правозащитникам, лишили лучших мест охоты и рыбной ловли. Потрясённые величием Сталина, они все гуртом приняли ислам и сражались с гуманистами до последней капли крови. За эти и другие услуги Сталин пожаловал Черчиллю-багатуру Лондонский султанат, а Рузвельту-нойону – Вашингтонский эмират в вечное владение. Оказав им щедрую военную и финансовую помощь, Сталин послал их на запад нести свет его очей. Что они и сделали в конце концов.

После завершения великого джихада халиф Сталин вернулся в покорную аль-Москву. Он правил ещё 100, а потом и более лет на радость всем правоверным русским и не только людям. А когда пришла Разлучительница Собраний и Разрушительница Наслаждений, он встретил её с подобающим уважением.

Время сыпется, как песок через ладони – и никто его не остановит. А если остановит – то пожалеет, ибо тяжело удержать в руках даже часть времени. Пусть оно уходит в прошлое легко. И незаметно превращается в сказку.