Муромский декамерон завершился доблесной ликвидацией призрачного фрейдовского Змия. Сказка незаметно для себя перешла во вторую фазу – социальной поэтики. Молодецкие приключения когда-то должны были закончиться: не век же герою быть молодым и кудрявым. Ему порядком надоела прилипчивая жена старшего брата – вот он и закруглил весёлый карнавал. Однако Ока не даром же не Тибр: там, где легкомысленный житель Рима поставит точку, там тяжело и туго думающий обитатель Мурома только сделал абзац.

Через некоторое время княжич Пётр заболел: всё тело покрыли нарывы, чирьи и струпья. Врач нашего не склонного к суевериям века определил бы просто: молодой человек, ведущий неупорядоченную половую жизнь, подхватил сифилис. Хотя не исключена и проказа или что-то ещё в том же оптимистическом ключе. Однако сказочник не опускается до пошлой рациональности и видит причину высшего порядка. Пётр сообщает народу, что когда он рубил Противного Змия, то его поганая кровь облила его сверху до низу. Так что его одолел не вульгарный сифилис, а раны боевые.

Правящая в Муроме семья подняла на ноги все медицинские светила областного Минздрава. Знахари смотрели гниющее тело богатыря по одиночке и совокупно – пока не подрались. Но после диспута пришли к единодушному выводу: болезнь неизлечима, поскольку реакция Вассермана явно положительная, а сам Вассерман ещё не родился.

Сказочник, отступая от правды жизни \а кому она, кроме злопыхателей, нужна?\ не позволяет несчастному княжичу запить горькую по русскому обычаю. Герой не теряет надежды: у него есть преданные слуги, которые отправляются по деревням искать народных целителей, работающих без лицензии.

Начинают звучать мотивы Золушки: богатый наследник томится – пусть не из-за суженной – но всё же. Верный друг едет искать средство унять томление, опускаясь в самые нижние социальные слои общества, не чинясь. В одной из деревенек он увидал девицу весьма пригожую, ткущую чудное полотно в окружении разных зверюшек. Слуга верный был не глуп и не стал отворачиваться от очевидного чуда, а спросил девушку прямо: кто она такая и чьих она будет. А красавица ответила ему не прямо, а загадками – если угадаешь – скажу. Слуга не поленился вернуться к господину с рапортом: так мол и так – видел чудную явно девицу, которая поставила решение ряда загадок условием продолжения конструктивного диалога. Княжич заинтересовался тестом на сообразительность – загадки разгадал и отослал передать, что у него с IQ всё путём.

И тут девушка призналась: она дочь бедных родителей, которые плачут на чужих похоронах, а брат – бортничает. И что она – главная героиня этой сказки по имени Феврония. И что у неё есть большие паранормальные способности, которыми она не торгует, ибо ищет более достойное применение. Вылечить она князя может, но только если он на ней женится. Оторопевший от такого бесстыдства слуга поскакал в город, а Пётр, выслушав пожелания девицы, рассудил здраво: неравный брак ему чести не принесёт. Неприлично мужчине из города брать за себя дурочку с переулочка – добром это не кончится. И предложил девице деньги не малые, а по чину. Но Феврония твёрдо знала разницу между высокими ценностями и низменными стоимостями – и отказалась менять грядущее первородство на звонкую чечевичную похлёбку.

Княжич Пётр включился в игру: он согласился взять сельскую барышню в жёны, если она ему сошьёт портки, кафтан и рубаху из заморской ткани за одну ночь. Вот как рассуждает сказочник: от мужчины требуется ум, а от женщины – проворные руки. И тут Феврония не дала маху: мобилизовав все свои связи в тонком мире, она выполнила заказ в срок – белки, зайцы и мыши сделали всё как должно. Посмотрел княжич Петр на костюм – и понял, что девушка и впрямь не простая – жаль только родители у неё подкачали. Однако ведь и Спаситель наш – всего лишь сын плотника, а родился в яслях между овцой и быком. Так что снобизм и социальная дискриминация не всегда оправданы – надо быть скромнее.

Пётр согласился жениться на девушке из народа, но в душе своей слова решил не держать: всё-таки сделка совершалась в условиях недопустимого давления и откровенного шантажа противной стороны. Феврония тоже знала жизнь не понаслышке и понимала: её обязательно попробуют «кинуть». Поэтому она нацедила своей месячной крови – а это и было чудесное лекарство – и велела смазать всё тело княжича, кроме одного прыщика. Который необходим как контрольный образец. Пётр намазал себя месячными и случилось чудо: болезнь прошло по всей поверхности, кроме того участка, где смазки не было. Обрадовавшись несказанно, он отослал Февронии богатые поминки и на словах – отказ жениться: сама должна понимать – с таким рылом в калашный ряд не пускают. Однако тароватая девица поминки не взяла и стала ждать.

Проходит небольшое, по сказочным меркам, время, и тело княжича снова покрывается обильной сыпью – болезнь вернулась в полном объёме. Делать нечего: Пётр отправляет слугу верного к Февронии с твёрдым обещанием жениться. Он уже понимает, что от судьбы ему не уйти, а чему быть – того не миновать. Девушка и сама чувствует, что мужчина сломлен морально и готов подчиниться, а потому без опаски цедит новую порцию месячных – благо они регулярно под рукой – и отсылает с соответствующими инструкциями. Пётр излечивается начисто и берёт замуж сельскую ведьму.

На этом месте традиционная русская сказка всегда уверенно ставит точку. Для неё «честным пирком да за свадебку» есть итоговое действо, венец повествования. За ним и жизни нет – что есть в известном смысле правда истинная. Но исконная русская сказка придумана гораздо позже, а записана грамотными людьми ещё позже. И все эти любители старины по понятным причинам избегали социального контекста, ограничиваясь общими замечаниями. Но самая первая русская сказка не боялась смотреть на жизнь прямо. Для неё свадьба – это только эпизод, что открывает человеку двери во взрослую жизнь. В первой части она описывает подростковые игрища с либидо. Во второй части описывает то, чем эти прелести кончаются. А в третьей показывает становление человеческой личности – вплоть до крёстного пути.