Откуда исходит зло и в чём его причина? Почему не теряет силы рука злодея и не слабеет голос его? Куда смотрит Бог при торжестве негодяев? Эти глобальные вопросы мучают Иова, и муки эти выливаются на головы терпеливых друзей потоками жалоб. Патриарх Страданий упражняется в оголтелой риторике — слушатели оппонируют.
Страдалец при всём своём отчаянии не теряет рассудка и всякую филиппику, направленную в огород Вседержителя, предваряет длинной преамбулой. Каждая его жалоба как минимум на две трети состоит из вводной части, где он от всего сердца славит Творца и льстиво восхищается Его всеведением, всемогуществом, неслыханностью и несказанностью. Извергая кучу не нужных по существу слов, он ни одного не бросает на ветер: в них тонет возможное обвинение в неуважении к Суду. Он прав: оппоненты, сидящие вокруг него, только и ждут возможности ухватить беднягу за язык.
Но после славословия Господу нашему следуют обвинения в несправедливости миропорядка. Он жалуется на то, что Иегова совершенно недемократичен. Пробиться к Нему на приём по личному вопросу невозможно: «О, если бы я знал, где найти Его, и мог бы подойти к престолу Его! Я изложил бы пред ним дело моё, и уста мои наполнил бы оправданиями» \Иов 23,3-4\. Он очень тактично упрекает Вседержителя в том, что его правосудие — это система тотального произвола. Мало того, что в здании Его суда нет дверей. Но кроме ужаса и сердечного сокрушения честному человеку здесь ждать нечего: «Но Он твёрд: и кто отклонит Его? Он делает, что хочет душа Его» \Иов 23,13\. После этого Иов даёт развёрнутую картину абсолютного торжества зла под небом голубым: «бедных сталкивают с дороги, все униженные земли принуждены скрываться» \Иов 24,4\. Беспросветна доля труженика: «жнут они на поле не своём, и собирают виноград у нечестивца» \Иов 24,6\.
Иов не силён в политэкономии: наёмный труд и капитал, прибавочная стоимость и стоимость рабочей силы — не его конёк. Его возмущает только ужасающе низкая оплата труда рабочего в Израиле: «наёмники ночуют без крова и без одеял на стуже, мокнут в горных дождях и, не имея убежища, жмутся к скалам» \Иов 24,7-8\. Странное дело: читая некоторые речи Иова, как бы слышишь отрывки из Манифеста коммунистической партии.
Наряду с описанием невыносимых страданий древнееврейских трудящихся, Иов с горечью говорит о сладкой жизни угнетателей. Иова травмирует даже не сам факт злодеяния, а пронырливость и вездесущность, которую проявляют делатели зла: «лёгок такой на поверхности воды, проклята часть его на земле, не смотрит он на дорогу садов виноградных» \Иов 24,18\. Безнаказанность ловких людей настолько разрушает систему базовых ценностей, что Иов буквально срывается на крик: «пусть забудет его утроба матери, пусть лакомятся им черви, пусть не останется о нём память, как дерево, пусть сломится беззаконник» \Иов 24,20\.
Чтож — к таким пожеланиям присоединятся все Люди Доброй Воли. Особенно те, кому беззаконники изрядно оттоптали хвост. Ловкие люди в ответ пожалуются на недостаток гуманности и нетерпимость своих жертв — ибо надо же и им чем-то питаться? По-своему они очень правы. Но на чьей же стороне Господь? По мнению Иова, в извечном споре палача и жертвы Он всегда держит руку сильного.