Для неудачника все люди — априорно нечестивцы: либо актуальные, либо потенциальные. Бедняга считает каждую копейку в чужом кармане и стонет: доколе Бог будет терпеть беззаконие! Даже похороны негодяя являются предметом более чем внимательного рассмотрения. А там и смотреть нечего: впереди несут ордена, покойник едет на телеге, а за ним — сонмище мелкого люда, которому свежепреставившийся протежировал. И все плачут! Где же правда, и кто рассудит?
Иов в своих размышлениях вслух во всём обвиняет Вседержителя: Он глух к голосу умирающих, Он слеп к сладкой жизни недостойных людей, Он создал условия для самореализации неукротимых злодеев. И после всех этих обвинений Иов ещё продолжает спрашивать: за что его наказали? Да за такие философствования на людях в нормальном обществе человека отправляют в пионерский лагерь на реке Колыме — копать огород на вечной мерзлоте или гонять комаров на лесоповале. Но Господь терпелив и милосердие Его не знает пределов: мало ли что несчастный человек скажет не подумав! Не хватать же его за язык по каждому пустяку: язык-то у человека не казённый.
Друзья — люди тёртые и знающие жизнь не понаслышке — уже и не пытаются урезонить бедолагу. Ибо знающие люди видят столько несправедливости, что уже перестали её считать. Просто Иову в который раз напоминают, что он не прав в принципе: «и как человеку быть правым перед Богом, и как быть чистым рождённому женщиной?» \Иов 25,4\. Требовать у Господа правосудия не могут даже светила небесные, «тем более человек, который есть червь, и сын человеческий, который есть моль» \Иов 25,6\.
Никто не спорит: Бог всегда на стороне больших батальонов, длинноствольных пушек и межконтинентальных ракет. Но всему этому видимому безобразию есть веские причины. И не твоим скудным умишком, глубокоуважаемый, судить о законах бытия.
Но не судить никак невозможно: человек — венец творения и царь зверей. Уму его нет предела, его лысина подпирает небо. Его громовой рык разносят радиотелескопы по всем галактикам. К тому же черви и моль не способны вести научную дискуссию и сплетать паутину слов. Иов переводит стрелки и когтит оппонентов личными упрёками: «как ты помог бессильному, поддержал мышцу немощного! Какой совет подал ты немудрому, и как во всей полноте объяснил дело! Кому ты говоришь эти слова, и чей дух исходит от тебя?» \Иов 26,2-4\.
Бедняга категорически отвергает сравнение человека с молью и червяком: ему чудится оскорбительный намёк. Собственная непорочность как проказа изъела его душу червем гордыни. Ещё немного, и он закричит голосом Босяка: «Человек — это звучит гордо!» Чтож — может быть и так. Только Будда утверждал, что просто родится человеком — уже большая удача. Неважно каким — но не более того. А претензии к существующему порядку вещей все мудрые люди советуют высказывать перед зеркалом: оно умеет хранить тайны и не даёт неправильных советов.
